Десант на Эльтиген

Иван Христофорович Иванян — командир гвардейского минометного полка, приданного десантной дивизии, — пережил большое несчастье; его полк остался без материальной части. Часть минометов погибла в шторм при форсировании, а что удалось перевезти, было выведено из строя в боях. Мы поручили подполковнику руководство противотанковой обороной плацдарма. Он много сделал для десанта, бесстрашно сражался в бою.

Высокое мастерство артиллериста показал майор Ильин, планируя огонь с Большой земли и точно передавая целеуказания на огневые позиции в Тамань. Начальник связи дивизии майор Подлазов, несмотря на трудности и бесконечные повреждения материальной части, сумел так поставить дело, что связь с частями и высшим командованием работала бесперебойно. Среди собравшихся офицеров находился прокурор дивизии майор Франгулов, очень смелый человек, все время он был в частях, в траншеях и блиндажах, беседовал с солдатами, разъяснял им обстановку. На «Огненной земле», и особенно на Митридате, наш прокурор показал себя подлинно героем.

Я поздравил офицеров с наградами и поблагодарил за дружную работу. Ордена, данные Родиной, были свидетельством их умения воевать. Наши подразделения оказались подготовленными к самостоятельным активным действиям, что принесло успех при броске через пролив. Мы смогли обеспечить высокую маневренность подразделений при обороне плацдарма. Наша дивизия оказалась подвижнее и гибче, чем войска противника. Умело был организован маневр огнем артиллерии Большой земли. Успешно решена сложная задача приспособления для нужд десанта захваченных укреплений противника и создания прочной системы оборонительных сооружений на плацдарме, Поучителен опыт использования трофейного оружия и боеприпасов. Самый яркий пример: к середине ноября мы сумели снять с берега и поставить на нашем переднем крае около четырех тысяч немецких мин. Хорошо организовали связь. Десант имел рации для работы с Таманью и для связи с полками. Они действовали бесперебойно, так же как и узел проволочной связи, протянутой в полки и батальоны. Особенно устойчивой была связь с командующим. Большая в этом заслуга начальника рации лейтенанта Блохина. Таков итог, который мы подвели на импровизированном вечере штаба дивизии. Выступал я, выступали Копылов и Ивакин. Последний заключил свою небольшую речь обращением к инженеру:

— А теперь — плати долги, Борис Федорович!

— Какие еще долги?

— Стихи! Еще в Тамани обещаны. Давай, давай, раскошеливайся.

Модин поднялся, подтянутый как на параде. Он был щеголеват, наш инженер. Даже в Эльтигене постоянно следил за своим внешним видом. Полковник Ивакин конферировал:

— Однажды я читал стихи начинающего поэта о подвиге артиллеристов: «Пусть пушка взорвана, она еще стреляет…»

Блиндаж дрогнул от хохота. Полковник, прищурившись, продолжал:

— Честное слово, в подражание Надсону… Музы склонны, мягко говоря, к преувеличениям. Но в данном случае их арфа в надежных руках — саперы любят точность, ибо могут ошибаться лишь один раз в жизни. Модин отмахнулся от него и стал читать:

Пусть бомбами и минами изрыты
Твои тропинки, балки и поля,
Ты стала неприступной для бандитов,
Родная эльтигенская земля!

Не раз с остервенением пытался
Коварный враг разделаться с тобой.
На ратный труд, как чудо, поднимался
И с беспримерным мужеством сражался
Защитник твой, суровый и простой…

Ему хлопали взволнованно и с благодарностью. Каждый из нас чувствовал то же, что автор. Тем и хороши были стихи.

Доморощенный конферансье кивнул Григоряну. Майор резким, взмахом вскинул согнутую в локте руку на уровень груди и пошел плясать «наурскую». Потом Модин пел арии из опер. У всех в эту ночь было веселое настроение. «Хотел бы я, чтобы фрицы увидели все это, — сказал мне копылов, — они бы от злости все свои громкоговорители поломали…»

Вдруг музыка смолкла, и песня оборвалась на полуслове.

— Товарищи, чем это пахнет?! — воскликнул Модин.

В блиндаже распространялся раздражающе аппетитный аромат. Байбубинов притащил большую кастрюлю, и поставил на стол.

— Мой подарок в честь нашего праздника, — сказал Иван.

Офицеры окружили ординарца, а он только щурил умные карие глаза и заботливо угощал собравшихся.

В кастрюле был суп из диких уток!

Услышав Указ о наградах десанту, Иван уже ночью начал беспокоиться, чем бы отметить такой день. «Праздник без мяса — не праздник», — решил он и затемно ушел к морякам.