Десант на Эльтиген

Несомненно, мы слышали довольно сильную артподготовку на северном плацдарме. Я сказал Вьюнову, что будем надеяться на соседа, но прежде всего на собственные силы. В Керчи у противника мощная оборона, сразу ее, возможно, и не прорвать. Он взглянул серьезно и понимающе, а на вопрос, о чем думают солдаты, ответил:

— В роте большинство мечтает скорее соединиться с нашей армией, товарищ комдив.

Да, об этом думают все на плацдарме. Была бы у нас артиллерия, танки — ударили бы мы немцам с тыла, еще раз показали бы, на что способны новороссийцы…

Отведя угрозу рассечения плацдарма, мы вздохнули немного свободнее. Но у Нестерова все еще было крайне тяжело: к 16.00 полк отбивал двенадцатую атаку.

Перед высоткой батальона Клинковского горело уже пять танков. «Фердинанд», подбитый бронебойщиками, навис над первой траншеей. Она вся была изуродована, смята попаданиями снарядов и мин. Челов приказал комбату отвести людей во вторую траншею, опоясавшую высоту по склону, и доложил на КП дивизии, что здесь батальон безусловно продержится до наступления темноты.

От школы осталась груда дымящегося кирпича. Этот опорный пункт с его фланговым огнем в помощь центру житья не давал врагу. На нем немцы сосредоточили огонь артиллерии и минометов, направили на него несколько орудий прямой наводки. Но в роте Колбасова были отлично оборудованы подвал, траншеи и блиндажи. И каждый раз после огневого шквала из земли поднимались десантники и в упор расстреливали атакующую пехоту. Противник откатывался. Снова долбил школу огнем. На правом фланге в первой траншее к концу дня оставалось всего пять человек: сам Колбасов, Кучмезов, старшина Шурупов и двое солдат-телефонистов — Кучеренко и Голдобин. На них двигались танк и до роты пехоты. Танк нечем было остановить. Он перевалил траншею и, стреляя, двинулся к школе. Там, за второй траншеей, его перехватили бронебойщики, посланные Человым на помощь.

Колбасов и Кучмезов стали стрелять по румынской пехоте. Патроны были на исходе. Ночью на партсобрании было принято решение: "Коммунистам беречь боеприпасы, поражать цели только наверняка".

Кучмезов стрелял из двух автоматов и винтовки по очереди. Рядом сидел Кучеренко, перезаряжая оружие и устраняя задержки. Пятеро героев заставили вражескую роту отступить. Огневой налет завалил траншею землей. Колбасов тяжело ранен, но пистолет держит наготове.

Он говорит: "Абдула, ты скажи людям — били… и будем бить…"

Четверо в крови и пыли еще раз поднялись навстречу врагу…

Челов, увидев, что рота, оборонявшая школу, истекает кровью, собрал небольшой отряд и лично повел его на выручку. С гранатами в руках они бежали по второй траншее. Подполковник услышал впереди частые разрывы гранат. Длинная очередь из немецкого пулемета. Очевидно, все было кончено.

И вдруг в ходе сообщения, соединявшем первую и вторую траншеи, показался Кучмезов. Хватаясь рукой за стенку, замполит тащил потерявшего сознание командира роты. Челов с бойцами подбежал к нему и принял с рук на руки тело Колбасова.

— Он еще жив… — выдохнул замполит, снял с пояса гранату, поставил на боевой взвод и сказал: — Их там немного. Пошли, товарищ подполковник. Штук десять фрицев и один ручной пулемет. Мы их сейчас вышибем!..

Первую траншею отбили. В блиндаже подобрали раненого старшину и отнесли в медсанбат. С его слов мы позже узнали, что произошло в тот момент, когда командир полка бросился на помощь Колбасову.

…Четверо поднялись навстречу врагу. Колбасов лежал на дне траншеи. Стреляли все четверо, подпуская противника на полсотни метров. Принудили залечь. "Сейчас опять дадут огня", — сказал замполит. С помощью Кучеренко он оттащил в блиндаж командира роты, вернулся и помог перейти в укрытие старшине. Мины накрыли траншею. Грохот затих. Кучмезов взял два автомата. "Пошли!" — скомандовал он телефонисту, и в это время в проходе к блиндажу разорвалось шесть немецких гранат. Траншеей овладел враг. Кучеренко был убит наповал. Снова ранен Колбасов. Считая, что все защитники перебиты, гитлеровцы стали устанавливать метрах в трех два легких пулемета. Замполит поднял командира роты на ноги, полуобнял и двинулся к проходу. Отсюда он метнул противотанковую гранату и, взвалив на себя Колбасова, спрыгнул в траншею.

Вслед ударила очередь, но замполит был уже за изгибом.

Пишу эти строки, а рядом на столе лежит тронутый желтизной архивный документ: наградной лист, который я надписывал много лет назад.