Десант на Эльтиген

- Удивительные люди растут на нашей земле! - откликнулся задумчиво Копылов.

Так мы с ним посидели вдвоем, глядя на красивую даль Керченского пролива и перебирая знакомые и дорогие нам имена. Эти люди не щадили своей жизни. Первые ворвались на крымский берег. В ожесточенных схватках с фашистами отвоевывали буквально каждый метр родной земли. Среди них мое внимание привлекали прежде всего два молодых офицера. Мирошник и Ковешников. Первый - двадцати двух лет, капитан, командир роты героев. Второй - двадцати трех лет, фактически командир полка, слава о котором уже разнеслась по всей Тамани.

В золотую книгу комсомола надо бы записывать имена таких людей.

- Жалко, что корреспондент отбыл. Подсказать бы ему, чтобы описал, каких командиров воспитал комсомол и наши военные школы.

- а о нем самом, как ты полагаешь, Василий Федорович? - спросил Копылов.

- О Борзенко? Боевой человек!

- В тридцать девятом полку на него составили наградной лист. Представляют к званию Героя.

- Редкостный случай!

- И главное- весь полк за него горой стоит, - подтвердил Копылов. - Я сам сомневался и расспрашивал людей первого эшелона. И Рыбаков, и Беляков, и Мовшович, и Ковешников - все, как один, настаивают на этом представлении.

- Вот оно в чем дело! - Я вспомнил, с какими сияющими глазами Дмитрий Ковешников докладывал о корреспонденте. - С дальним прицелом докладывал майор!..

Командование полка и батальона моряков единодушно отмечали боевые, командирские качества корреспондента. Пусть так. Это имело свое значение. Но мне хочется сосредоточить мысль на другом - на роли армейской печати в боевой деятельности войск. Мы, командиры частей и соединений, бывало, поругивали сотрудников красноармейских газет. А по существу, без этих газет трудно представить нашу фронтовую жизнь, воспитание людей, пропаганду боевого опыта и организацию общественного мнения в войсках.

Десантной операции через Керченский пролив придавалась огромное значение: предстояло форсировать крупнейшую водную преграду. В Крым ушла вся немецкая группировка, находившаяся на Северном Кавказе. В Тамань съехалось много корреспондентов из центральных, фронтовых и флотских: газет. С десантом отправился только один - сотрудник газеты 18-й армии "Знамя родины".

Редактор подполковник В. И. Верховский сказал ему: "Бронирую 50 строк на первой полосе, без них газета не может выйти", и журналист сел в мотобот передового отряда, чтобы добыть эти 50 строк. Полз с солдатами. Бросал гранаты. Вел людей штурмовать дзот. И передал через пролив заметку, которую ждала армейская газета.

Он переслал ее затемно под утро первого ноября. К полудню самолет сбросил на плацдарм свежую пачку газет. Заметка называлась "Наши войска ворвались в Крым".

Этих слов ждала страна. Их ждали люди, первыми вступившие на крымскую землю.

Характерная деталь: из 13 солдат и офицеров, названных корреспондентом, почти все впоследствии удостоились звания Героя Советского Союза. Меткость наблюдения, дающаяся личным участием в бою.

Другая деталь. Материал был доставлен из Крыма в Тамань связным- рядовым Сидоренко. Заметка шла в редакцию через ночной штурмующий пролив, через минные поля, под огнем врага - одна из незаметных подвигов, которые должны были делать люди на "Огненной земле". Следующую корреспонденцию с плацдарма поручено было передать в армейскую газету тяжело раненному офицеру, которого эвакуировали на Большую землю. Мотобот подорвался на мине. Все погибли. Тело офицера волны вынесли на таманский берег, с ним в Тамань приплыла заметка: ее нашли среди документов погибшего. Она была напечатана.

Газета "Знамя Родины" вела летопись десанта в Крым. Ее материалы перепечатывали центральные газеты, и подвиг Новороссийской дивизии стал известен в те дни всей стране.

Ночь плотно накрыла Эльтиген и пролив. Лицо Копылова уже не различалось. Только губы изредка освещались вспыхивающим угольком трубки. Ощущение товарищеской близости было приятно. Как будто мы только что прошли по полкам, поглядели золотые кадры дивизий. И с новой силой почувствовали меру своей ответственности перед этими людьми. И перед партией - за жизнь и судьбу всех этих людей. Я служил в Красной Армии с 1918 года, воевал уже третью войну. Не раз был в тяжелых переплетах, не раз видел волевых и храбрых командиров. Помню боевые дивизии гражданской войны. Они не назывались тогда по присвоенным номерам, в просто по фамилии командиров. Авторитет этих командиров был высок, и люди рвались воевать под их руководством. Для мёня это осталось образцом на всю жизнь.

Авторитет этих командиров был высок не только потому, что они были волевыми и храбрыми, а и потому, что они умели подкреплять волю и требовательность большой работой с бойцами. Не скрывали от масс ни хорошего, ни плохого. Не только знали, как бить врага, но знали дорогу к сердцу солдата. Они были творцами высокого духа своих войск. Сумеем ли мы в тяжелых условиях Эльтигена хоть в какой-то мере приблизиться к этому идеалу?.. Сзади послышались шаги.

- Кто там?

- Командир дивизии здесь? - узнал я голос Модина.