Десант времени

Вернувшиеся махновцы, которые бросили обессиленное тело капитана в амбар, где были остальные пленные, вернулись обратно. Видя, нервно курящего Губенко, один из махновцев спросил инквизитора.

— Слышь, Губенко, про какую росу и очи он толковал?

— Чужа душа — темний лес, розбери його, що вин сказав, — отмахнулся Губенко и проверил свой наган.

Неожиданно с реки принесло какие‑то душераздирающие крики, а затем, что‑то упало и сильно бултыхнулось в воду. Махновцы перекрестились и с испуганными лицами пошли по хатам, водкой залечивать свои нервные расстройства.

2

Григория Семенова бросили в заколоченный амбар, служивший временной темницей для пленных красноармейцев, комиссаров и белых офицеров. Пленных белогвардейских солдат махновцы отпускали по своим селам и деревням или оставляли в повстанческой армии, а красных обычно расстреливали.

— Георг, что они с тобой сделали? — кусая губы и со слезами на глазах, всплеснула руками штатный врач отряда Жара и подбежала к Григорию. — Господи, что с твоей спиной, вся кожа исполосована до крови…

— Это, ничего, это нормально, главное кости целы, а мясо нарастет, — через силу откликнулся капитан. — А этот Губенко меня лишний раз угостил плетью, вот это не по уставу, вот за это я с него еще спрошу.

— Георг, сейчас не об этом, мне надо тебя обработать. Аптечка осталась в сумке на седле, но у меня были в кармане бинты, спирт, противостолбнячные и так по мелочи…

— Ладно, Луна, не рви сердце, это мужские болячки, что со Стабом?

— Все нормально, ранение в руку, мягкие ткани, пуля вынута, перевязку сделала, а сейчас он спит.

— Тогда, можешь мной заняться, только нежно.

Пока Медведь подсвечивал лучиной, Жара обрабатывала раны командиру отряда.

— Крепко они тебя Георг отделали, — проворчал боксер. — Видно, и до нас очередь доберется. Придется отбиваться, а иначе не доберемся до конца сказки.

— Вот, тут в амбаре еще два белогвардейских офицера из Алексеевского полка. Вот пробирались к западным границам, хотели уйти в Польшу…

— Понял Медведь, давно они здесь? И что полезного удалось у них узнать?

— Три дня они тут под охраной. Говорят, что тут махновцев не так уж много, человек пятьдесят наберется.

— Вот, это уже хорошие новости, а что еще, Медведь, что‑нибудь еще для души.

— Для души, тоже есть кое‑что. Махновцы в овраге тачанки держат и лошадей, метров 200 отсюда…

— Хорошо, но еще не все, — с трудом говорил Григорий, морщась от боли.

— Охрана там небольшая два махновца охраняют, если не спят там же в тачанке.

— А патроны есть?

— Так точно, командир… патроны, гранаты все наготове. На случай тревоги, для немедленного бегства, ждут приближения Красной армии.

— Ну, тревогу я им обещаю, но не бегство! А теперь кликни мне этих офицеров, потолковать надо.

Григорий Семенов поприветствовал двух белогвардейских офицеров, приметив в них испуг и страх быть расстрелянными.

— Господа, уходить нужно, рассчитывать на гостеприимство Батьки Махно не приходится.

— С одной, стороны да, но у Деникина подписан документ с Махно о союзничестве.

— С красными тоже, вот видишь как они мою спину расписали, а завтра обещали к стенке поставить, хотя мы ни как не красные, да и обращались они к нам как к господам.

— Это перегибы на местах, но сам Батько Махно, если узнает, то им не поздоровиться, — возразил старший белогвардейский штабс–капитан.

Весь отряд нулевого дивизиона стоял полукругом, слушая разговор, понимая, что махновская пуля не лучше иной другой. В другом исходе дела, вряд ли кто из них мог засомневаться. Обхождение и наказание, выпавшее на долю их командира, свидетельствовали об этом.

— Читал я воспоминания Махно, написанные им в Париже, в них он сожалеет, о том, что давал своим подручным согласие на грабежи и расстрелы как красных, так и белых. Кстати, с вас тоже уже сняли сапоги, кроме барышень и меня.

Белогвардейцы вряд ли поняли о том, что имел в виду Григорий под воспоминаниями Махно, написанные в 30–х годах в Париже, но и для них стало понятным, что единственный способ выжить — попробовать бежать отсюда.

— И непременно до рассвета. — уловил мысли бойцов капитан спецназа Семенов. — Пока они все пьют горилку, надо уходить отсюда. А теперь господа офицеры, прошу разъяснить мне, а лучше нарисовать здесь на земляном полу, где находятся тачанки, лошади, да и вообще куда нам бежать.

— А вы куда путь держали? Мы хотели через Украину проскочить в Польшу.

— Ну, это вряд ли, вам удастся. Вот если бы с вами еще корпус Шкуро и конница Мамонтова была. Что до нас, так мы путь держали в Харьков, он же сейчас в руках Добровольческой армии.

Капитан видел нерешительность офицеров, и не мог понять причину, пока не спросил:

— Есть, что‑то, что вам могло мешать вернуться к своим?

— Мы бы снова не хотели быть пушечным мясом и бороться со своим народом.

— Понятно, господа, считаю ваш выбор правильным, но вы можете купить на базаре гражданскую одежду и быть представителями гражданской интеллигенции или мещанами, далекими от войны.