Десант времени

— Эх, штабс–капитан, все они как крысы дали деру… Да и нас, что тут держит, только золото и драгоценности, которые Атаман Раковский, где‑то спрятал в лесах, — сквозь зубы сообщил полковник и достал из ножен свою кавалерийскую шашку. Он потрогал ее на прочность и довольно хмыкнул.

— Сдается мне, что не увидим мы, господа, нашу долю. Уголовник этот атаман, и то право, похож на беглого каторжанина, как то наколку видел у него на груди череп с короной.

— Позвольте, вон у корниловцев тоже черепа на рукавах.

Тут один из пьяных офицеров корниловцев проснулся и испуганно оглянулся кругом, шаря по земле, выискивая свое оружие. Затем, наконец, найдя Маузер, он успокоился.

— Что, господа, красные? Где лошади, вестовой, где мой Коленкур вороной?

— Успокойтесь, под–поручик, нет здесь красных. Слава богу, по ночам они спят.

Корниловский под–поручик сбросил с себя китель и оставшись в одной белой нательной рубахе присел к костру. Его длинные бакенбарды и усы едва ли прикрывали глубокий шрам через все лицо. Выпив остатки коньяку, он взял гитару и запел:

— Лютый месяц, восемнадцатый год.

— Начинается Первый Кубанский поход…

— Корниловский полк, белая кость;

— Почти каждый — уже нездешний гость.

— На рукавах и знаменах у них черепа.

— В задонские степи влечет их судьба…, — он прервал свою игру, видно что‑то вспомнив, но сильно ударив по струнам, он допел свой куплет:

— В черных мундирах смертными птицами

— По карте вниз — кровавыми вереницами -

— Струятся от Ростова до Екатеринодара:

— Кроши красноперых! Руби комиссаров!

Откуда‑то издалека с перелеска, что примыкал к густой березовой роще, послышался шум и топот лошадей. Полковник вскочил и подбежал к одной из повозок. Сбросив чехол, он повернул в сторону шума станковый пулемет «Льюис» с толстым кожухом ствола и круглой улиткой магазина наверху. Передернув затвор, хладнокровный полковник дал команду: — Всем укрыться, угостим красных свинцом!

— Не стрелять, это «Марковцы», — крикнул штабс–капитан Ухальский. — Кавалерийский разъезд вернулся с дозора.

— Не стреляйте, господа, это 3–го офицерского генерала Маркова полка поручик Смолин, — сбросил с себя черную бурку младший офицер. — Ох, господа, опять красные вокруг лесов собираются. Две колонны у них там под городом, не прорваться. Видно опять в болота за Ольшанские озера нам придется уходить.

— А я лучше, господа, в Орле бы завалился в ресторан «Царская охота», — чмокнул языком корниловский под–поручик, — там такие певички были, а потом на номера к мадам Саланжи.

— «Царскую охоту» переименовали. Теперь там «Красная слобода»… И обедают там теперь комиссары и люди из Губчека, — поправил Ухальский. — Бывал я там неделю назад.

— Как комиссары не вынюхали, что у вас «Георгий»? По личному именованию Императора Николая II за доблестные подвиги на Кавказском фронте на Батумском направлении против турецких войск…

— С комиссарами столкнулся, врать не буду, хорошо на трамвай проходящий заскочил, да наган осечки не дал… Но, господин полковник, откуда вы знаете про турецкий фронт?

— Да, имел честь знать самого генерал–лейтенанта Баратова. Рассказывал он — как вы во главе кавалерийской сотни одного из ударных отрядов нанесли контрудар в тыл 3–й турецкой армии в районе Сарикамыша в октябре 14–го года.

— Спасибо вам, полковник, я то же много слыхал о вашей доблести в Брусиловском прорыве, где вы, командуя полком в составе корпуса Брусилова, нанесли тяжелое поражение германским и австро–венгерским войскам в Галиции и на Буковине.

— Теперь это, господа, только ВЧК заинтересует, — махнул рукой корниловец. — Это правда, что в городе теперь гражданская одежда в цене поднялась, да накладную бороду и усы теперь продают на рынке?

— Правда, унтер–офицер, только не забудьте наган держать под рукой… А то неровен час борода отклеится, да чекисты рядом окажутся, — весело засмеялся офицер пехотной дивизии генерала Алексеева, который был одет в белый китель и черные галифе.

— Ищут нас красные… Все полесье обложили, а атаман Раковский, что‑то хитрит. Вот мы сколько золото взяли, да драгоценностей под Змиевкой из бронированного эшелона, а он все куда‑то на болота оттащил со своими подручными жандармами Забродовым и Костылевым.

— Пора бы золото пораздать по–честному, да и разбежаться кто куда. Я бы в Читу махнул, а там в Манчжурию, а можно по Чуйскому тракту в Монголию. Говорят там уже забайкальские казаки встали под командование бывшего есаула Семенова и контролируют границу с Китаем. Красных на Дальнем Востоке разогнали.

— Правильно рассуждаете, голубчик, золото пораздать можно, и правильно говорите про Манчжурию, да вот добраться до туда — далеко. Сто раз с красными и ВЧК столкнетесь, — встрял в разговор корниловский капитан артиллерии Корнеев, проснувшийся от шума. — А я считаю, что бой красным дать нужно. Вон у нас дроздовцы есть, они на бронепоезде служили в танковом дивизионе. Можно взять атакой бронепоезд «Грозный», что в тупике под Змиевкой стоит и жахнуть по Орлу всеми силами…

Все как‑то разом замолчали и, оставив свой воинственный пыл, присели и прилегли к костру.