Десантник. Дорога в Москву

Владимир невесело усмехнулся: ну что ж, вот и встретились с той самой зондеркомандой, о которой было столько разговоров! Поскольку никаким другим эсэсовцам в этих краях и в это время просто неоткуда взяться. Интересно, они тут случайно оказались – или целенаправленно идут по следу группы? Если верно второе, то каким образом они могли их вычислить? Все следы недолгих стоянок прибирались более чем тщательно, почва на всякий случай обрабатывалась спецсредствами, отбивающими нюх у служебных собак. Может, пленный какие-то знаки по пути оставлял? Вряд ли, следили за ним плотно, да и все поведение абверовца указывало на вполне искреннее нежелание встречаться со своими бывшими «коллегами». Да и откуда преследователи могли знать, что отряд двинется именно в этом направлении? Радиопередатчика у Рудольфа точно быть не могло, а в остальном? Как говорит десантник (полностью фразу спецназовец, если начистоту, не понял, но общую суть уловил): «Вов, да как они нас найдут, тут такие леса, что плюс-минус валенок по карте, а в валенке добрых десять кэмэ в любую сторону».

Но было и еще кое-что. Об этой небольшой детали не догадывался даже Степанов – в базовую прошивку микропроцессора командирского шлема входила простенькая, но достаточно надежная программа анализа поведения и речи собеседника, своего рода детектор лжи, по стилю построения фраз, характерным паузам и заминкам, эмоциональному наполнению и мимике позволяющая с высокой долей вероятности определить, лжет ли говорящий. Конечно, эффективность анализа после автоматического перевода несколько снижалась, но старлей практически не сомневался, что все сказанное майором – правда. Так что не в пленном дело. Тут что-то другое. Или, что вероятнее, просто роковое стечение обстоятельств…

* * *

Оберштурмфюрер Грюнер коротким взмахом сжатой в кулак руки остановил отряд. До шоссе, откуда доносился рокот работающих на холостых оборотах автомобильных моторов и отчетливая немецкая речь, оставалось совсем недалеко, но что-то его настораживало. Подходить ближе отчего-то не хотелось. Вот только отчего именно, Отто понять не мог, что раздражало и даже злило. Нечто в окружающем пейзаже казалось неправильным, даже неестественным, но что?

Тренированные бойцы послушно опустились в позицию для стрельбы с колена, разбирая сектора огня. Прищурившись, оберштурмфюрер еще раз оглядел насторожившие его заросли метрах в двадцати. Несколько раз сморгнув, дернул головой: видимо, и на самом деле показалось – что может быть неправильного в этих проклятых зарослях, километр за километром похожих друг на друга, словно дождевые капли?

Краем сознания скользнула мысль о том, как можно вообще жить в стране, большую часть которой занимают дремучие леса?! А эти чудовищные, труднопроходимые даже для бронетехники «дороги», которые сами русские совершенно искренне считают абсолютно нормальными, просто не представляя – да и откуда им об этом знать, – что такое даже самый захудалый автобан? Впрочем, чему удивляться? Варвары – они варвары и есть, в этом доктор Геббельс не ошибается. Проклятые азиаты, лишь по роковому недоразумению и попустительству судьбы занимающие столь значительные и плодородные исконно европейские территории! Которые, собственно говоря, уже совсем скоро будут окончательно очищены от гнилой плесени большевизма, славянизма и прочего иудаизма – про генеральный план «Ост»[20], с сорокового года разрабатываемый под эгидой рейхсфюрера Гиммлера, Отто прекрасно знал.

Отогнав не слишком актуальные, хоть и приятные, что скрывать, мысли, оберштурмфюрер прикинул, стоит ли идти в сторону шоссе. Большевиков там наверняка нет, иначе камрады из какой-то пехотной части не вели бы себя столь расслабленно. Вероятно, он все-таки ошибся с направлением поиска, и диверсанты – или кто там они на самом деле? – двинулись в ином направлении. Нужно пройти пару километров параллельно шоссе, как и раньше тщательно обследуя местность. Вдруг снова удастся найти место привала, с обнаружения которого все и началось?