Десантник. Дорога в Москву

– Потерпи, милая, потерпи, – пробормотал Иван Михайлович, торопливо оттаскивая потерявшую сознание девушку в сторону. Верхней губе и подбородку было тепло и липко, в ушах звенело, вязкой волной накатывала тошнота и заметно кружилась голова – контузило все-таки. Повезло еще, что граната сверху рванула.

– Знаю, что ранило, перевязать бы, только времени нету, да и нечем. Потерпи, красавица моя, скоро все закончится. Ежели жених твой вот прямо сейчас на помощь не подойдет, придется нам с тобой…

Контрразведчик не договорил.

Над краем овражка появилась голова в ненавистной каске, чуть пониже которой торчал ствол карабина, в паре метров – еще одна. Особого вреда взрыв пехотинцам не нанес, разве что оглушил и еще больше напугал, потому сейчас они горели желанием поскорее расквитаться с проклятыми большевиками. Которых к тому же оказалось всего двое.

– Прости, Иришка, не могу иначе поступить, права такого не имею… – глядя на нацелившийся на него ствол, прошептал особист, выдергивая из кармана разгрузки штурмовую гранату и на ощупь проворачивая ребристое колесико на один щелчок. Полученную еще в той избе, где он застрелил Гудериана, инструкцию Батищев помнил. Один щелчок – нулевая задержка, взрыв сразу, как отпустит инициирующую кнопку. Ну, а дальше? Дальше – понятно. Сплющенную в блин фашистскую каску, зачем-то принесенную Степановым, он видел и даже в руках повертел – впечатлило. Ох, разведка, что ж ты так не вовремя ушел-то! Такое решение на него взвалил!

Палец коснулся кнопки детонатора…

Шутце Ганс Лангер, разглядев, что именно он видит, осклабился. Безоружный большевик в странной одежде прижимает к себе раненую девушку, русые волосы которой рассыпались по его груди. Оружия не видно, только в руке зажат какой-то зеленый шарик размером с мячик для большого тенниса. Граната? Не похоже, ничего подобного он никогда не видел. Но и рисковать не станем. Хороший русский – мертвый русский.

Палец начал выбирать свободный ход спускового крючка.

Резкий стрекот родного ППД Батищев не спутал бы ни с чем. Так и не успевшего выстрелить фрица отбросило под ближайший куст. Выпущенная из рук винтовка сползла по склону овражка, замерев в паре метров от сапог особиста. Второй фашист еще только начал разворачиваться в сторону опасности, когда короткая очередь прошлась поперек груди, дырявя китель и выплескивая из спины крохотные алые фонтанчики. Сложившись в поясе, пехотинец мешком осел на землю. Где-то в стороне бухнула ручная граната, следом еще одна. Снова затарахтели «Дегтяревы», теперь уже несколько и с разных направлений.

Еще ничего не понимая, точнее, просто боясь поверить в происходящее, Иван Михайлович аккуратно отвалил девушку в сторону и ногой подтянул к себе карабин. На всякий случай передернул затвор – выстрелить фриц не успел, но нужно было убедиться, что винтовка заряжена. Подобрав выброшенный патрон, криво ухмыльнулся: вот и оружием разжился!

Единственными более-менее осознанными мыслями в его голове в этот момент были: «Интересно, откуда Степанов взял в немецком бомбардировщике наш автомат?» и «Как хорошо, что он не нажал кнопку!». Последнее – особенно актуально, поскольку о том, можно ли обезвредить вставшую на боевой взвод штурмовую гранату, ему просто никто не рассказывал…

* * *

В том, что сейчас группа на верном пути, младший лейтенант Трофимов не сомневался с тех пор, как диверсанты взяли след преследовавших кого-то по лесу гитлеровцев. Услышав в паре километров ружейно-пулеметную канонаду, осназовцы немедленно двинулись туда. Согласно карте, в этом месте проходило одно из магистральных шоссе, по которому двигались части наступающей 17-й ТД. Разумеется, это мог оказаться и отряд каких-нибудь окруженцев, которых в этих краях имелось, увы, предостаточно. Вот только младлей отчего-то ни секунды не сомневался, что это именно те, кого они ищут. Отчего не сомневался? Ответить на этот вопрос Андрей бы не сумел – чувствовал, что ли?

Вернувшиеся разведчики доложили, что на дороге, по которой в этот момент проходила очередная колонна германских войск, обнаружены следы недавнего боя, а именно спихнутый на обочину сгоревший полугусеничный БТР с напрочь развороченным капотом и накрытые брезентовым чехлом трупы. Также имели место быть еще несколько пустых бронетранспортеров и грузовиков, возле которых остались только шоферы и немногочисленная охрана из числа легкораненых. Этих на обочины никто, понятно, не оттаскивал – сами съехали. Водилы лениво ковырялись в моторах, устраняя какие-то мелкие поломки (или, что скорее, старательно делая вид), охранники тоже особого служебного рвения не проявляли. Да и к чему, собственно? Они свой долг выполнили, пролив кровь за любимого фюрера. И совсем скоро, как только вернутся загоняющие проклятых большевиков, посмевших напасть на колонну победоносного Вермахта, камрады, их отправят в госпиталь. Одним словом, повезло.