Десантник. Дорога в Москву

– Помогу, – Батищев аккуратно уложил Ирину на землю, склонившись над так и не пришедшей в сознание девушкой. Осторожно ощупал пробитое пулей плечо… и внезапно понял, что просто не знает, что делать дальше. Была б это обычная гимнастерка – понятно: поддеть рукав лезвием ножа, разрезать и туго перевязать, убедившись, что не задета кость. Вот только на одном из привалов Леха по секрету показал, что ткань иновременного комбинезона ножу не шибко-то и поддается. Да и жалко такую ценную вещь портить, когда до столицы доберутся, поди, сдать придется, для дальнейшего изучения, так сказать. Значит, хошь не хошь, нужно расстегнуть.

Припомнив короткий инструктаж, Иван Михайлович, стараясь как можно меньше тревожить раненую, снял с нее разгрузку-бронежилет и коснулся магнитной полоски на груди, проведя пальцем вниз, в аккурат между девичьих грудей. Стыдно, понятно, но что поделать? Помощь-то оказать нужно, вон сколько крови натекло, даже рукав потемнел, хоть и говорили, что ткань вроде как водонепроницаемая. Верх комбеза послушно распался надвое. При помощи диверсанта освобождая пробитую пулей руку, Батищев встретился с младлеем взглядом. Дернул щекой:

– Слушай, младшой. Не знаю, что до тебя конкретно доводили, но вопросов мне не задавай, ответить или не смогу, или права не имею. Звать-то тебя как?

– Андреем.

– Ну, а меня, стало быть, Иваном Михайловичем кличут. Вот и познакомились. Приподними девчонку, ага, вот так в самый раз, так и держи. Все, снял, – особист осмотрел рану, осторожно касаясь кончиками пальцев липкой от крови кожи. – Похоже, повезло – сквозная и кость не перебило. Бинт давай.

Наложив на входное и выходное отверстие марлевые подушечки, Батищев достаточно сноровисто начал накладывать туры бинта, стараясь, как учили на курсах первой помощи, не пережать руку. Поймав на себе очередной исполненный невысказанного вопроса взгляд, тяжело вздохнул:

– Вот что, лейтенант. То, что я не шибко хорошо умею этой одежкой пользоваться, ты уже в любом случае заметил, поскольку и тебя, и меня хорошо учили всякие важные мелочи фиксировать. Потому объясняю: не привык еще, только вторые сутки в ней ходим. Это первое. Теперь второе: ты наверняка хочешь спросить, где остальные. И почему мы сами фрицев не покрошили. Угадал?

– В целом, – уклончиво ответил Трофимов, помогая фиксировать край повязки специальной булавкой, входящей в состав стандартного армейского ППИ[28]. – Вас ведь десять человек должно быть, считая с пленным. А тут только двоих наблюдаю. И еще двое где-то… ходят.

– Тоже объясню, только немного позже, добро? Ну, вроде все… – оглядев наложенную повязку, контрразведчик внезапно замер, эмоционально докончив. – Да твою же мать, как же я про самое главное забыл-то!

Не обращая внимания на ошарашенного младшего лейтенанта, тем не менее продолжающего внимательно наблюдать за производимыми манипуляциями, он вытащил из кармашка своей «безрукавки» небольшую плоскую коробочку с красным крестом на крышке и приложил к руке девушки. Сверху тут же загорелся тревожно красный прямоугольник, секунд десять спустя изменивший цвет на желтый. Еще примерно через полминуты непонятная лампочка стала зеленой, и Батищев отлепил штуковину от девичьего предплечья. На покрытой разводами начинающей подсыхать крови коже осталось несколько крохотных алых точек, словно бы оставленных иголками медицинских шприцев – хотя, понятно, откуда взяться этим самым шприцам в такой крохотной коробке?!

– Фух, – выдохнул Батищев. – Похоже, вовремя успел. Теперь бы самому подлечиться, поскольку контузило малость. Да не зыркай ты так, вот про эту штуку я уж точно ничего рассказать не смогу, поскольку сам не знаю. Но лечит знатно, пару уколов – и словно в госпитале побывал.

И буркнул себе под нос нечто вовсе странное:

– Хоть перед разведкой стыдно не будет, когда вернется… а вот и он, как я понимаю.

Трофимов резко дернул головой в сторону зарослей, откуда раздался забористый мат и сочные шлепки кулачных ударов. Ветки ближайшего куста с хрустом подломились, и оттуда головой вперед вылетел ефрейтор Порошин, отчего-то без оружия. Следом тут же показался боец в уже знакомом комбезе с «трофейным» «дегтяревым» в левой руке, на выдохе заканчивавший начатую фразу:

– …ел совсем, на своих кидаться?! А если б я тебя завалил?!

В правой он держал незнакомого вида массивный пистолет, тупорылый ствол которого глядел вниз.

– Разведка, свои! – рявкнул Батищев, перехватывая руку начавшего вскидывать оружие Андрея. – Все уже, все! Успокойся! Наши!

– Да понял уже, что наши! Только зачем сразу на спину-то кидаться? – в следующее мгновение десантник заметил лежащую без движения Савушкину, несмотря на применение высокотехнологичного медикита пока так и не пришедшую в сознание. – Ирка!..

Глава 11