Десантник. Остановить блицкриг!

– Закройте рот, майор! Вы слишком много болтаете для разведчика! Не заставляйте меня усомниться в ваших умственных способностях! – Батищев и сам не понял, как ему удалось сдержаться – аж голова закружилась. Какой еще триколор над Красной площадью?! Какие бело-эмигранты?! Чего он еще НЕ ЗНАЕТ о будущем?! Ну, Степанов, зараза эдакая, сейчас ты у меня точно попляшешь…

Наушник молчал, хоть Иван Михайлович прекрасно понимал, что весь их разговор десантник слышит в переводе. Как, собственно говоря, и все остальные.

– Простите, господин капитан, виноват, – торопливо заткнулся Ланге. Интересно, что он такого сказал, что у русского даже лицо дернулось, словно от зубной боли?

Контрразведчик же, с трудом взяв себя в руки и успокоившись, договорил:

– Сейчас вы пойдете со мной. Наш разговор продолжим позже. Надеюсь, вы понимаете, что знаете слишком много? И теперь у вас только два пути: или с нами – или в могилу?

– Безусловно, – криво ухмыльнулся тот. – Если бы я этого не понимал, то и не стоял бы сейчас перед вами. Хотя, должен признаться, встретились мы достаточно оригинальным способом. Видимо, так распорядилась судьба.

– Идите первым, вон туда, я следом. И без глупостей, пока что я вам еще не верю, поэтому стрелять стану без предупреждения. Да, кстати, мне только что сообщили по секретному каналу радиосвязи, – Иван Михайлович многозначительно постучал кончиком пальца по тоненькому обручу гарнитуры, – что никаких сведений о вас в архивах будущего не обнаружено. Последняя запись датирована первыми числами июля. Похоже, вы погибли, герр Ланге! Учитывайте это, когда решитесь что-либо предпринять. Спастись можно только с нашей помощью. Вперед.

И громко лязгнул выведенным из предохранительного паза автоматным затвором…

* * *

Старший лейтенант Локтев сделал из происходящего – точнее, услышанного по радио – свои выводы: едва контрразведчик с пленным оказались достаточно далеко от лагеря окруженцев, чтобы их кто-то мог заметить, рядом с ними, словно из воздуха материализовались двое спецназовцев в наглухо задраенных шлемах. Батищев даже не вздрогнул: попривык уже, всего-то делов – бойцы отключили маскировку, подумаешь! А вот немца проняло всерьез, едва на задницу от неожиданности не сел, бедолага. Пока абверовец хлопал глазами, разглядывая закованных в броню космодесантников, Иван Михайлович, смекнув, что от него требуется, коротко распорядился:

– Товарищи бойцы, принимайте пленного. Отведите в сторонку да глаз не спускайте, важная птица. Станет рыпаться – вырубите на полчасика, но не дольше, я с ним еще не закончил.

Насчет того, знает ли фриц русский, Батищев до сих пор уверен не был, но допускал, что подобное вполне вероятно, ведь его готовили для работы именно в полосе наступления группы армий «Центр». Так что вполне может и понимать, по понятным причинам пока скрывая подобное знание.

– Есть, товарищ капитан, – прогудел вокодером один из спецназовцев, судя по габаритам, сержант Родимов. При этом, хоть динамик внешней связи и не передавал интонации (да и никакого особого смысла в подобном не было, поскольку общались все при помощи радиогарнитур), особист отчего-то нисколечко не сомневался, что его лицо в этот момент украшает добродушная ухмылка.

– Mach weiter! Dort! [31] – механический голос звучал настолько необычно и пугающе, что Ланге торопливо кивнул, с глуповатой улыбкой двинувшись в указанном направлении. Ну что ж, вот он и увидел тех самых НАСТОЯЩИХ гостей из будущего! И увиденное его, стоит признать, весьма впечатлило, что уж тут. Больше не осталось ни малейших сомнений – это именно те, кого он искал. Значит, повезло!

– Ну, и как мне все это, разведка, понимать? – по старой привычке заложив большие пальцы за поясной ремень, прищурился Батищев, глядя на Леху. – Ась?

Десантник пожал плечами:

– Михалыч, а когда я должен был тебе рассказать? Сначала времени не было, затем… да затем тоже, собственно говоря, не было, тебе и планшета с головой хватило. Да и знаешь… – замялся, опустив взгляд, Леха. – Стыдно как-то было о таком рассказывать…

– О чем, Леша? – внезапно севшим голосом переспросил контрразведчик.

– О чем? – невесело хмыкнул Степанов, тяжело вздохнув. – Да о том, Михалыч, что нету больше в моем времени твоей страны. Профукали ее потомки ваши, за триста сортов колбасы да фирменные джинсы… ну, штаны, в смысле, без боя сдали, за гроши продали. Вот такие дела. Глядишь, хоть в этой реальности теперь все иначе пойдет – ну да это уж от тебя зависит. И от Иосифа Виссарионовича, разумеется, если убедить его удастся.

– Рассказывай… – закаменел лицом контрразведчик. – Давай вон там присядем, под сосенкой, и рассказывай, что знаешь.

– Хорошо, – пожалуй, впервые за проведенное в прошлом время Лехе не хотелось ни шутить, ни ерничать. – Слушай, расскажу, что помню. Только имей в виду, сам-то я СССР самым краешком застал, когда Союз развалили, еще даже в школу не пошел. Короче, как я понимаю, по большому счету все началось после смерти товарища Сталина, когда Никитка-кукурузник власть взял да товарища Берия грохнул… э-э… расстрелял в смысле…