Десантно-штурмовая бригада. Непридуманный Афган

Можно сколько угодно рассказывать про горы и можно даже вполне представить себе, как трудно, должно быть, лезть по склону с рюкзаком, набитым камнями. Но, только оказавшись на этом склоне реально с реальным рюкзаком с реальными камнями, ты понимаешь, что все твои прежние знания и представления о горах ничего общего с реальностью не имели.

И какой бы романтикой ни было окутано твое представление о войне, хоть раз забравшись на этот склон, ты даже задумываться боишься, как это будет, когда сверху в тебя еще кто-то станет стрелять.

Это нереально себе представить. Потому что и без всякого обстрела ты «умираешь», не добравшись еще и до середины склона.

В горном центре наши «взъебдренажи» наполняются все же куда большим практическим смыслом, чем в полку. Более того, все мы сейчас с удовольствием хоть сто раз пробежались бы под «Гуляку» и хоть с утра до ночи бы строились.

Но этим блаженным мечтам никогда уже не суждено сбыться. Потому что в полк мы больше не вернемся.

После горного центра мы окажемся в своих казармах только для того, чтобы привести их в порядок и устранить следы запустения, вызванного нашим отсутствием. Сразу после этого практически всех нас увозят в учебный центр.

Он расположен сразу на выезде из Ферганы. Недалеко от аэродрома, с которого взлетали наши Ан-12 во время прыжков, и за тем бесконечным полем, где мы занимались тактикой. То есть нас как бы просто вывозят из полка за город.

Учебный центр – это большая одноэтажная казарма, столовая, клуб и еще несколько каких-то зданий, назначение которых мне не очень понятно.

Как поначалу не очень понятен и смысл нашего здесь пребывания.

Тем более в составе одной роты.

Странно и то, что после полка и горного центра дрючат здесь ощутимо меньше. Но это радует. Как радует и то, что радист местного клуба – похоже, брат близнец того, что в полку. Фанат группы «Синяя птица».

Только песня любимая у него другая.

Каждый день по несколько раз над расположившимися в намертво выжженной солнцем степи казармами раздается:

Ах, белый теплоход, гудка тревожный бас,
Печалит за кормой сиянье синих глаз,
Ах белый теплоход, бегущая волна,
Уносишь ты меня, скажи куда?

Впрочем, очень скоро становится ясно, зачем мы здесь.

На самом деле этот «учебный центр» что-то типа чистилища перед отправкой в Афганистан.

Пока что – только для нашей 6-й роты.

От двух других рот батальона она отличается тем, что в полном составе отправляется в Афганистан уже спустя три месяца.

Все, как обещал тот самый коренастый сержант в конце апреля.

А это и был старшина нашей роты Малышев. Не обманул…

Через несколько дней начнутся отправки.

Уже витают в воздухе незнакомые, чужие и непривычные пока названия Гардез, Джелалабад, Кандагар.

Именно в этих афганских городах находятся десантноштурмовые бригады и батальоны. И именно туда вскоре отправимся мы все.

Кому куда выпадет. Кто в какую отправку попадет.

Нам пока все равно: Гардез, Джелалабад. Кандагар.

Для нас это пока ничего не говорящие чужие названии.

Скоро, скоро станут они родными навек.

Через несколько дней судьба разбросает нас по Афганистану.

Через несколько дней – на войну, куда мы несколько месяцев готовились.

А пока нам выдали кучу новых, непривычных и ненужных нам сейчас шмоток: шинели, бушлаты, парадки, шапки.

Казалось бы, на дворе конец июля, жара под 50…

Зачем?

Но мы уже знаем – в армии нет слова «зачем?». Есть слово «надо».

И мы погружаемся в довольно непривычные занятия.

(Как вскоре окажется – и совершенно бессмысленные.

Но, опять же – мы в армии. Надо, значит – надо…)

Макая в хлорку спички, мы «клеймим» все это хозяйство, старательно выводя на изнанке свои фамилию и инициалы.

Все «нулевые» вещи, которые мы сумеем довезти до бригады, навеки сгинут в ротной каптерке, и мы никогда больше с ними не встретимся.

Мы пришиваем шевроны, погоны и петлицы на парадки и шинели.

Нам невдомек, что кто-то уже месяца через три поедет во всем этом домой.

С войны – на Родину.

И на этих самых шинелях, висящих на спинках двухъярусных коек, мы же будем делать «дембельский начес» для осенников призыва 1982 года…

Чтобы шинели их были «мохнатыми» и нарядными.

Как положено гвардейцам-десантникам.

А вся «красота», которую мы пришиваем, мучительно прокалывая пальцы, сопя и по-детски высунув язык, будет с этих шинелей оторвана.

А на ее место, возможно снова кем-то из нас, будет уже пришито все предназначенное специально для парадки, «нарядное», «дембельское»: и погон с пластмассовой вставкой, обшитый стропой, с обтянутыми красной ниткой лычками; и шеврон – с надписью «Афганистан» и годами службы.

И вставлять, обшивать, оттягивать и вырезать все это неуставное дембельское великолепие будем то же мы, несколько месяцев назад прибывшие из Союза молодые бойцы, или, на афганском армейском жаргоне – «шнуры», обалдевшие и от того, куда мы попали, и от того, как нас встретили.

Но ничего этого мы не знаем пока. Да нам и неважно.

Нам достаточно того, что нас оставили на время в покое…