Десантно-штурмовая бригада. Непридуманный Афган

Со всеми вытекающими – никого не волнует, что «шнуров» трое всего.

Дембелям положены почет, уважение и соответствующий «уход», а мы свое тоже отлетали – не положено нам. Вот и крутись, как хочешь…

Изначально-то их четверо к нам попало, но сразу же стал один из четверых, коренастый белорус Дыдышко, каптерщиком ротным. То есть только числился во взводе, а жил постоянно в каптерке у старшины. Такая традиция в роте была.

Офицерам ведь то же свои «шнуры» нужны – дров натаскать, воды, печку топить, пожрать приготовить, порядок навести.

Правда, и на боевые каптерщик, как правило, ходил.

Предыдущий, Тихон, домой с «Красной Звездой» уехал…

Так что в этом смысле все было справедливо, но в бригаде-то это пацанам никак не помогало – счастливчик Дыдышко, сразу же переименованный в Деда, в палатке не появлялся, и шуршали парни втроем – Усов, Храпов и Календа.

Саня Календа тоже был родом откуда-то из Белоруссии. Там, наверное, такая фамилия особого удивления не вызывает. Но в советской армии, на фоне Усовых, Храповых, Федоровых и Ивановых, конечно, выделяется.

А тут еще «Калимба» эта периодически играет. Калимба-Календа…

Как заведут песню – так все давай Саню тыркать.

Да еще вместо «Калимба да Луна» там неискушенному в языках уху, притом что певцы половину букв прожевывают и вместе «да» у них «за» слышится, совсем другое слово на ум приходит. Более грубое, зато и более понятное…

И вот каждый раз кто-нибудь да затянет в палатке, «подпевая»:

– Э-о-у-а, Календа, залу…

Сейчас глупостью кажется, а тогда так сладко было: сидишь в палатке, в тельнике и тапочках, как «белый» человек, слушаешь песню «иностранскую» и прикалываешься. Хотя и беззлобно, в общем, но достает, думаю, неслабо того, над кем прикалываются. Особенно когда терпеть должен.

Так ведь и прикол-то весь в том, что терпеть уж не тебе приходится, а другому кому-то.

Такая своеобразная психологическая реабилитация, возвращение размывшейся на время самоидентификации.

Кстати, полезная оказалась штука – хорошее испытание для души.

Причем двойное – ведь сначала нужно остаться человеком, когда морально уничтожают тебя.

А потом – не озвереть, когда возможность уничтожать получаешь ты.

И еще неизвестно, что сложнее.

Знавал я таких, кто первое прошел достойно, а вот второе – завалил…

Но это уж я все потом понял.

А тогда, весной 85-го, просто наслаждался под «Калимбу» этой вновь вернувшейся жизнью…

Правда, Саня парнем оказался крепким, отлетать свое – отлетал, но уж потом спуску никому не давал:

– Ща в табло заряжу, будет тебе и Калимба, и остальное на воротник!..

Пришел очередной призыв, стал Календа «ветераном», причем авторитетным, и сползла эта традиция потихоньку на нет.

Но песня так в памяти и осталась – как несущиеся через годы звуки, символизирующие, что жизнь снова вернулась и продолжается…

Эпизод второй. «Малиновка»

Вторая армейская весна потихоньку переползла во второе армейское лето…

Июль. Жара. Уже почти год мы здесь, в Афганистане.

И даже этот факт уже стал давно привычным.

Уже сложно представить, что когда-то мы были НЕ ЗДЕСЬ.

И пока еще тяжело – что когда-то БУДЕМ не здесь.

Уже не вызывают прежнего внутреннего трепета слова «боевые», «операция», «колонна», «засада», «обстрел».

Все это стало обыденностью – более того, на боевые стремишься, ждешь их.

Раньше – потому что боевые облегчали выматывающее «шнуровство».

Теперь – потому что только там избавляешься от нудизма и бессмыслицы «армейской службы» как таковой.

Мы уже прослужили достаточно долго. Служба перестала выматывать и начала доставать. Точнее, не сама служба, а такое ее неотъемлемые и печальные свойства, как дубизм и тупость.

Не знаю уж, нам ли одним так не повезло или в других местах тоже хватало этого дурдома, но только даже спустя 25 лет не перестаю удивляться.

Чего стоят одни только занятия по строевой (!) подготовке, которые время от времени проводили на бригадном плацу. Именно не прохождение строем с песней – без этого куда ж, – а именно тупая и бессмысленная шагистика.

С краю плаца расположился барабанщик из оркестра, на трибуне – заместитель командира бригады подполковник Н-цев.

Роты распределяются на плацу – и погнали…

Большой барабан глухо отсчитывает удары, задавая ритм шагов.

Подполковник Н-цев что-то глухо бухтит с трибуны, вызывая желание его грохнуть, идиота.

А бойцы подразделений, которые угораздило в это время оказаться не на боевых, начинают вышагивать под эти глухие удары и бухтение в затылок друг другу по квадратам, в центре которых стоит по офицеру.

Бум! Бум! Бум!

Ну, то есть не все, конечно, бойцы, да и офицеры не все. Все, кто может хоть под каким-то предлогом избежать этого мероприятия, его избегают.

И у солдат, и у офицеров шансов на это тем больше, чем больше срок службы или должность.

У дембелей резко ухудшается самочувствие, у ротных и взводных постарше – резко возникает необходимость в заполнении документации и подготовке конспектов занятий…

В итоге на плацу под присмотром самых сопливых лейтенантов вышагивают самые сопливые гвардейцы-десантники.