Десанты

Сержант Шведова из своего батальона ушла с радостью. Комбат проходу не давал. С виду нормальный, два ордена, партийный. А нутро кобелиное, аж брызжет. Уже потом, когда Марина все пережила, отдышалась и людям со звездами на погонах слегка поверила, Сергей Вячеславович как-то сказал: людей, особенно мужиков, нужно держать в стабильности, спокойствии и равновесии. Нервы, недосказанность - они всем вредят. Ну, тогда Марина поставить себя и вовсе не умела. Слезы текли чуть что - комбат-капитан то мокрое дело за слабость принимал. Как вообще мужчина может такие гадости подчиненным говорить? Просто изводил. Самым простым выходом тогда казалось себе в рот ствол сунуть. Потому что, если в комбата бахнуть, то кроме малодушия будет еще и измена. Все-таки заслужил он те два ордена, воевал аж с 41-го. Вообще-то, останавливало Марину понимание того, что стреляться из карабина вовсе неудобно. Снесешь себе нос или челюсть: и жить трудно, и подохнуть не дадут. Да еще под трибунал криворукая уродина за "самострел" пойдет.

А может комбат и хотел, чтобы ушла? Ведь специально в сторону смотрел, когда перед строем:

- Есть добровольцы из медсансостава?

- Я!

"Сидор" на плечо, карабин, сумка первой помощи. Уже у машины старшина догнал:

- Сдурела, Маришка? Ой, дурища! Хоть портки ватные возьми. Я у Сереги забрал. На вот...

- Да потону я в них. Намокнут, утянут...

- Что так, что этак, все одно потонешь. Ой, дура, дура... Утряслось бы всё.

Может, и утряслось. А может, не успело бы. Через три дня батальон своего часа дождался - перебросили на большой плацдарм. 4-го декабря атаковали Булганак - где-то на скатах тех высот и похоронили капитана.

Но всё это узнается потом, а тогда медленно, томительно выматывая душу, шли к тому крымскому берегу тяжелогруженые боты - иногда впереди, во тьме что-то сверкало. Пролив казался бесконечным, но немцев не было. Ушли, наверное, в такую поганую погоду-то прорыва-то не ждали ... (Немцы ждали. Перед плацдармом находилась группа из шести БДБ. Каким чудом нашим катерам и ботам удалось проскочить, не ясно).

Впереди мелькнуло что-то темное - кажется, склон. Отчетливо блеснул разрыв снаряда или мины - звук не долетел, в ветре затерялся... Где-то правее шевельнулся смутный свет, пополз луч по воде залива - прожектор немецкий.

- Проскочили, - крикнул краснофлотец от орудия. - Везучие вы, девчатки...

Разгружались практически на ощупь, подошла лодка - до берега было рукой подать, но вплотную бот подойти не мог. Метрах в сорока от берега по дну тянулся бар - намытый волнами песчаный вал. Дальше опять глубина. Говорили, в первые ночи высадки уйма ребят-десантников так и потонула. Обвешенные боеприпасами и оружием, в намокшей одежде, утопали в считанных шагах от берега...

Впереди мелькал единственный красный фонарик. К лодкам кинулись темные фигуры бойцов, хватали ящики с медикаментами, подавали по цепочке . (В эту ночь катера доставили 10,6 тонн продовольствия, 100 килограммов медикаментов и 44 человека).

- Сюда! Живей! Живей!

- Давайте, подруги, - старший лейтенант-военврач по пояс в воде переносил девушек на камень. Марина, страшно стесняясь своего вещмешка, съезжающего карабина и нелепых брюк, неловко перевалилась через борт в его руки.

- Ничего, главное, проскочили, - сопел военврач, ощупью бредя к камням.

С камней санинструкторы, помогая друг другу, попрыгали на берег. Марина, клуша такая, все-таки черпанула голенищем.

- Чего стоим?! - рявкнул кто-то начальственный из тьмы. - Взяли по ящику и к складу бегом.

- То сестрички, - сказали сбоку.

- Тьфу, якорем вам в... Кому ж такая умная мысля-то... Ладно, раненых к погрузке...

Несли, кажется, прямо в воду раненых. Кто-то сдавленно стонал, но остальные молчали. Провели человека в одной гимнастерке - голова сплошь в свежей белизне бинтов.

- Капитана осторожнее...

Маленькая светловолосая санинструктор, прибывшая вместе с Мариной, метнулась в воду, на ходу расстегивая ремень с кобурой.

- Сдурела, девка?!

- Да померзнет же, не видите, что ли...

Безмолвного капитана в накинутой на плечи куцей санинструкторской телогрейке усадили, и переполненная лодка скрылась во тьме. Спешно грузили вторую...

- Так, девчата, за мной, - появился распоясанный военврач, с мокрой шинелью на плече. - За нами из санбата пришли...

Марина несла два бикса (Бикс - металлическая коробка для стерилизации перевязочного материала и хранения их в операционных и перевязочных) из нержавейки. Ремень карабина, неловко накинутый поверх вещмешка, тер шею. Впереди стреляли: пулеметные очереди, хлопки миномета, снова очереди. Одна за другой повисали ракеты - не освещали, лишь слепили. Нужно было смотреть под ноги - под обрывом лежали раненые. Много. Было понятно, что всех не заберут. И почему молчат, тоже понятно. Редко в последние дни катера к плацдарму пробивались...