Дешевый и плохо сшитый костюм гориллы

— Вот скажи мне тогда, — напряженный разговор не мешал Нинке упаковывать в чехол только что проданное платье. — Твой муж человек сильный или подкаблучник?

— Что ты! — Само предположение о возможном безволии мужа повергло Светлану в ужас. — Конечно, он продумывает все свои решения, и даже посоветоваться может, но управлять им невозможно.

— Думаешь, он спустил бы своей любовнице такую грубую попытку манипулирования? Или повелся бы на ультиматум?

Облегчение на лице Светы было настолько откровенным, что Нинка чуть не захихикала. Уж она-то точно знала, что Андрей не прогибался ни перед кем и никогда.

— Но знаешь, — снова это овечье упрямство, — он ведь был у меня первым и единственным мужчиной. Веришь?

— Верю.

Невероятное — очевидное. Нинка знала о существовании подобных женщин и теперь могла лицезреть это чудо воочию. Чудо, надо сказать, ее не впечатлило. Что интересного могла представлять собой женщина, вышедшая за первого, сделавшего ей предложение, прожившая с ним почти всю жизнь, вросшая в него корнями, костями, всеми жизненными интересами? О чем ее, заметьте, никто не просил.

— Понимаешь, я любила только его.

— А разве он тебя не любил?

— Любил… да… Мы ведь даже ни разу всерьез не поссорились.

Уровень коньяка в бутылке снизился на треть, и кажется, Светлана начинала мыслить более адекватно.

— А ты его до сих пор любишь?

Светлана теребила юбку, всю ту же голубую. Ну, давай же, молчаливо попросила ее Нина, стань взрослой, скажи себе правду.

— Не то, чтобы люблю… есть такое слово, моя бабушка так говорила…

— Жалеешь?

— Точно. Как ты догадалась?

У кого же не было деревенской бабушки? Уж эти-то мудрые женщины все знали и о любви, и о жалости, и о терпении. Кажется, Андрею все-таки повезло с женой.

— А дальше? — Наталья слушала, почти не дыша.

— А дальше мы занялись действительно важными вещами. Женщина за год почти пять килограмм скинула, ходит черт знает в чем. Перемеряли половину моих готовых заказов. Отсмотрели два сезона MaxMara и Chanel. Договорились, что она сфотографирует и пришлет мне вещи, которые еще собирается носить, а я соберу их в комплекты и напишу, что следует дошить. Через пару недель будет выглядеть, как Софи наша Лорен.

— Да нет же, а ты сама как будешь дальше?

— Знаете, — в первый раз за вечер Нина выглядела серьезной. — Посмотрела я на эту супружескую жизнь, и снова убедилась, что она не для меня. Жить с мужчиной — это все равно что участвовать в постоянном перетягивании семейного одеяла. А я всего лишь нежная пожилая нимфа, мне все это в тягость.

— И что тогда?

— А вот сменяю я пока свой хрен моржовый…

— Тише, Вовка все слышит, — испуганно пискнула Наталья.

— … на башню слоновой кости того же размера. — Нинка снова наполнила Маришкину рюмку и чокнулась с ней. — Как думаете, не прогадаю?

— Да-а-а-а! — Раздался дружный рев из гостиной. — Го-о-ол!

* * *

Грязной посуды было мало — всего пара рюмок и пять чашек — так что загружать посудомоечную машину на ночь глядя Наталья не стала. Воровато оглянувшись, она понюхала, а затем лизнула краешек рюмки из-под коньяка. Да, с алкоголем придется подождать по окончания грудного вскармливания. Еще месяцев семь-восемь, как минимум. Не такая уж и большая жертва, если учесть, что малышка росла спокойной, покладистой и по ночам спала, как сурок. Зато из Вовкиной комнаты доносились тихие голоса. Укладывать сына было ежевечерней обязанностей Леньки, так что почти с младенческого возраста их сын вместо сказки на ночь получал очередную порцию «мужского разговора», причем с каждым годом Барсуку беседовать с барсучонком становилось все интереснее и интереснее.

Наталья прислонилась к дверному косяку, занятые своей проблемой, мужчины ее не замечали.

— … и вообще, знаешь, сын, яйца курицу не учат.

— Почему, пап?

Барсук тяжело вздохнул. С трех до пяти Вовкиных лет он непрерывно отвечал на дурацкие вопросы сына и вспоминал то время с ужасом. Неужели возвращается старый кошмар?

— Потому, что курица несет яйца. Без курицы никаких яиц не было бы.

— А вот и нет.

— Что это значит?

— Яйца были первей куриц.

— Не говори ерунды.

— Тогда ты мне ответь: что было раньше, динозавры или куры? — Сын даже не пытался скрыть гордого превосходства в голосе.

— Ну, динозавры, конечно.

— А птицы произошли от кого? От динозавров?

— Да.

— А динозавры как размножались?

— Ээээ… ну, да. Яйца откладывали.

— С тебя сто рублей, пап.

— За что это? — Попытался возмутиться Ленька, но предательница-рука уже тянулась к заднему карману джинсов, где в дневное время обычно лежал кошелек.

— За ликвидацию безграмотности.

— Ладно, завтра отдам, крохобор.

Наталья пожала плечами. Не понятно, о каком-таком семейном одеяле говорила Нинка. Барсуковское одеяло уж точно покоилось на детях, и оба родителя поправляли его с неизменной заботой и любовью.

Эпилог

Декабрь