Десять бойцов

– Ты гнусный извращенец, Дрофер, – почти с ненавистью сообщил я визажисту свое мнение. – Неплохо было бы тебе за такие штучки – как ето? о-о-о-о! – «Еппле помьять!» – о-е! – как говаривал мой приятель…

Алик сжался, заискивающе улыбнулся и промолчал. Повисла гнетущая пауза. Где-то я читал, что геям присуща повышенная чувствительность к опасности. Видимо, это действительно так: Дрофер, например, вел себя так, словно явственно ощущал исходившие от меня флюиды недоброжелательности и готов был в любой момент с воплем выскочить из комнаты. Чего доброго, еще побежит жаловаться полковнику, педрила-мученик!

– Расслабься, мастер, работай спокойно. Я тебя не обижу, – пообещал я Алику, – что ж теперь! Если для дела необходимо…

Опасения Алика были небезосновательны. Вчера Шведов привез визажиста к нам домой и построил все воинство во дворе. Затем он вручил Дроферу Лялькино фото, заблаговременно отснятое кем-то из агентов, и попросил указать: кто, по его мнению, наиболее пригоден в качестве модели для «драпировки».

Оглядев всех нас по очереди липким взглядом, визажист уверенно ткнул в меня пальцем и бабьим голосом вякнул:

– Очень схожий тип! Очень схожий… 15 минут работы, и будет как близняшка. Плечи, правда, широковаты… ну да это не беда – дама на фото в куртке с широкими плечами. Если надеть эту куртку, будет совсем незаметно…

– Не понял! – обиженно оборвал я визажиста. – Ты что, хочешь сказать, что я на бабу похож?!

– Похожи, очень похожи, – обрадованно проблеял Дрофер, – работы совсем немного! Пятнадцать минут… – И умолк, сконфуженный дружным гоготом моих бойцов.

– Нет, нет! – спохватился визажист, округло махая на меня ладошками. – Что вы, что вы! Вы не так поняли! У вас схожий тип лица, рост небольшой… А так вы мужчина – вы, конечно, мужчина! Ярко выраженный мужчи-ина…

Вот так, вроде бы ненароком, Алик нажил в моем лице смертельного врага. Кому понравится, что «опорофинили» перед подчиненными? Неприязнь моя усиливалась еще и из-за сексуальных странностей Алика и закономерно трансформировалась в тяжкие подозрения, которыми я не замедлил поделиться с полковником.

– Сдаст он нас после операции, – заявил я Шведову. – Бля буду, сдаст! Это на его гомосечьей роже нарисовано! Сколько вы ему платите?

– Напрасно ты к пидерам так, – миролюбиво посмеиваясь, урезонил меня полковник, – если не брать во внимание их голубизну, они, в общем-то, неплохие ребята. Добрые, чуткие… И я ему ничего не плачу. Он мне должен. А насчет информации – можешь не сомневаться. Я тебе даю триста процентов, что он об этом никому не скажет…

Вот таким образом. Не знаю, каким макаром Шведову удалось зацепить этого высокохудожественного извращенца и принудить его к добровольному и безвозмездному сотрудничеству, но, судя по всему, полковник действительно не испытывал в отношении гея никаких опасений…

Спустя 15 минут после начала визажирования Дрофер сложил губы бантиком и отступил назад. Изучающе осмотрев свою работу, он попросил меня оставаться на месте и вышел из комнаты. Вернулся визажист через полминуты, притащив Лялькины шмотки, которые пылающий страстью Лось хаотично расшвырял по всему холлу перед тем, как оттащить «маруху» в хитрую спальню.

– Примерьте, – визажист протянул мне куртку и берет. – Размер обуви дамы будет вам, увы, маловат, но… вот тут у меня есть нечто в этом роде… – Зардевшись как мак, Алик извлек откуда-то из-под дивана высокие лакированные ботинки с кучей пряжек – нормального сорок второго, но весьма изящной формы. Ух ты, педрила!

Когда я облачился в чуждые моему полу аксессуары, Дрофер поправил на мне парик, подтянул накладную грудь, нанес еще пару штришков губной помадой и вынес вердикт:

– А что… похожи как две капли воды. Да вы сами полюбуйтесь! – И он развернул меня вместе с креслом к нормальному зеркалу на противоположной стене.

Я полюбовался, и мне стало грустно. Если до сего момента у меня теплилась надежда провалить этот вариант, представив перед Шведовым в своем мужественном, не поддающемся обработке облике несостоятельность Дрофера как мастера, то сейчас она окончательно угасла.

Этот тип действительно оказался мастером с большой буквы. Капризно накуксившись, из зеркала на меня смотрела воровская «маруха» Лялька. Ну здравствуй, «красотка»! Вот дела…

Внимательно вглядываясь через «окно» спальни, я сличил копию с оригиналом. Расхождений не было! Более того, чем дольше я приглядывался к «копии», тем отчетливее ощущал нараставшее внизу живота волнение и… и желание схватить эту шалаву в берете, повалить ее на туалетный столик и безотлагательно вдуть ей так, чтобы уши заложило!

– Твою мать, Дрофер… – растерянно пробормотал я, тряся головой – «красотка» в зеркале злобно передразнила меня, – твою мать… Ты, педрила, заставил меня захотеть трахнуть… самого себя?! Твою мать! Да тебя, извращенец, изолировать надо!

– Не надо изолировать, – просительно проблеял визажист, – я как-нибудь и так обойдусь…