Десять десятилетий

Занавес был еще закрыт. Все мы за кулисами столпились вокруг Утесова. Фурцева стремительно к нему подошла, расцеловала его и произнесла только одно слово: «Дали!» Мы взревели от восторга, и это ликование уже при открытом занавесе перебросилось в зал. Фурцева взошла на трибуну, но успела произнести только первые слова: «Политбюро Центрального Комитета постановило присвоить Леониду Осиповичу Утесову звание…»

Дальше никто ничего не слышал — зал разразился бурной овацией.

Начались приветствия и поздравления. Среди них и от правления ЦДРИ, которое было возложено на меня. Но более замечательным было приветствие от Центрального дома кино — его с большим чувством огласил… Григорий Александров. Надо было видеть в этот момент выражение лица Утесова. Он смотрел на Александрова с каким-то ироническим любопытством: «бывают же такие люди…»

Об Утесове можно вспоминать часами, как об изумительном, непревзойденном рассказчике. Для него самого, по-моему, не было большего удовольствия, чем делиться со слушателями различными веселыми историями, анекдотами, байками и, как он выражался, «петрушками». Елена Осиповна, его супруга, бывало, говорила с характерной одесской интонацией:

— Вы спросите, что нужно Лёде? Так я вам скажу: Лёде нужны уши. Ему нужно, чтобы его кто-то слушал. Пускай один человек, пускай тысяча.

…Раз уж речь зашла о кино, мне хочется рассказать о еще одном талантливом человеке. Богато одарила мать-природа Александра Петровича Довженко, щедро соединив в одном человеке и редкостную многогранность таланта, и мужественную красоту внешнего облика. Талантливый в каждом проявлении своей беспокойной, ищущей натуры, движимый неиссякаемым темпераментом и бунтарской неуспокоенностью, Довженко с юных лет был одержим разнообразнейшими планами, увлечениями, проектами. Его все интересует, все трогает, все привлекает. В своей автобиографии он признается: «Мне хотелось как бы разделиться на несколько частей и жить во многих жизнях, профессиях, странах и даже видах».

Такая кипучая творческая переполненность подчас явно мешала Александру Петровичу разглядеть в себе и определить главное свое призвание. Интересы его были столь разнообразны, что порой тянули его к таким далеким от искусства профессиям, как мореходство и разведение рыб. Можно не сомневаться, что при удивительной одаренности Довженко из него мог бы получиться первоклассный капитан дальнего плавания или знатный рыбовод. Однако мне думается, мы должны быть глубоко благодарны судьбе за то, что она подарила нам Довженко-драматурга, Довженко-публициста, Довженко-артиста и объединившего их всех Довженко-кинорежиссера. Неудивительно, что в этой великолепной довженковской многоликости отступил на задний план и несколько стушевался скромный Довженко-карикатурист. Но именно о нем мне, его коллеге по сатирическому жанру, хочется сказать несколько слов.

Незаурядные способности и любовь к рисованию проявились у Александра Петровича в самом юном возрасте. Одно время он, как и некогда молодой Маяковский, серьезно подумывал о том, чтобы стать профессиональным живописцем, и в 1918 году поступил в киевскую Академию художеств. В последующие несколько лет Довженко как будто окончательно определяется как живописец. Он устраивает у себя дома художественную мастерскую и с азартом человека, дорвавшегося до любимого дела, берется за кисть. В своей живописи он, как и во всем, проявляется самобытно и оригинально. Настойчиво и одержимо ищет свои, никем не протоптанные и никем не изведанные пути, экспериментирует, ошибается… учится… переживает удачи и неудачи. Он все делает самостоятельно, не прибегая ни к чьей помощи. Ему трудно, но интересно и радостно работать.

Много лет спустя Довженко вспомнит об этом периоде своей жизни: «…У меня была вера в свою способность и глубокая уверенность, что лет через десять — пятнадцать упорного труда я выработаюсь в хорошего художника». Однако в предвидении будущих благ молодому живописцу-энтузиасту необходимы средства к существованию сегодня. И Довженко решительно берется за более оперативный и доходный жанр — графику. Он участвует в различных литературных изданиях Харькова, создает книжные и журнальные иллюстрации и наконец становится постоянным карикатуристом газеты «Bicтi».

Так случилось, что приблизительно в тот же период (это было время Гражданской войны на Украине) судьба забросила меня в Харьков, где я работал в Управлении агитпунктами Политотдела Юго-Западного фронта. Бывал я и в редакции «Bicтi», куда приносил карикатуры на злободневные темы. Но столкнуться с Сашко (газетный псевдоним Довженко) мне как-то не довелось. А жаль!