Читаем Десять книг об архитектуре полностью

2. В том случае, если ширина будет больше сорока футов, напротив колонн, находящихся между антами, ставят колонны и внутри. Они должны быть той же высоты, как и стоящие на фасаде, толщина же их уменьшается по такому расчету, что если колонны на фасаде будут поперечником в восьмую долю своей высоты, то эти делают в десятую долю, а если те будут в девятую или в десятую долю, то эти должны быть соответственно тоньше. Ибо в замкнутом воздушном пространстве уменьшение их толщины незаметно. Если же они все-таки будут казаться тоньше, то, при двадцати или двадцати четырех каннелюрах на внешних колоннах, на этих надо делать двадцать восемь или тридцать две. Таким образом, путем добавления количества каннелюр восполнится уменьшение толщины ствола, так что оно будет менее заметно, и этим выровнится разница в толщине колонн.

3. А это вызывается тем обстоятельством, что глаз, соприкасаясь с большим количеством чаще расположенных точек, должен обежать взором большую окружность. В самом деле, если измерить шнурками две колонны одинаковой толщины, из которых одна каннелирована, а другая не каннелирована, так, чтобы шнурок опоясал первую колонну, прикасаясь ко впадинам ее бороздок и углам каннелюр, то, несмотря на то, что обе колонны одинаково толсты, обведенные вокруг них шнурки не будут равны, так как опоясывание по каннелюрам и бороздкам даст большую длину шнурка. Если же это оказывается так, то не будет несообразно в узких местах и в замкнутом пространстве построек применять колонны несколько более утонченные, раз мы можем соразмерить их с остальными при помощи каннелюр.

4. Толщина же стен самой целлы должна находиться в соответствии с ее величиной, при условии, что стенные анты одной толщины с колоннами. И если эти стены должны быть каменной кладки, то надо их выкладывать из самого мелкого бутового камня; если же из тесаного камня или мрамора,- их следует делать из очень небольших и одинаковых квадров, ибо тем, что камни приходятся своей серединой на самые их швы, они сообщают большую устойчивость всему сооружению, и равным образом камни, выступающие по всему ряду швов и постелей, придают его внешности живописную привлекательность.



Глава V. Ориентировка храма

Книга IV. Глава V. Ориентировка храма. Полный текст трактата Витрувия «Десять книг об архитектуре» (Vitruvius "De architectura libri decem") публикуется по изданию Всесоюзной Академии Архитектуры 1936 года. Перевод Петровского Ф.А.


1. Стороны, куда должны быть обращены священные храмы бессмертных богов, устанавливаются так: если никакие обстоятельства не препятствуют и предоставляется свобода выбора, то храм вместе с изваянием, помещающимся в целле, должен быть обращен к вечерней стороне неба, чтобы взоры приходящих к алтарю для жертвоприношений или совершения богослужения обращены были к восточной части неба и к находящемуся в храме изваянию, и таким образом дающие обеты созерцали храм и восток неба, а самые изваяния представлялись внимающими и взирающими на просящих и молящихся, почему и представляется необходимым, чтобы все алтари богов были обращены на восток.

2. Если же мешает природа местности, то установление этих направлений надо изменить так, чтобы из святилищ богов была видна как можно большая часть города. Равным образом если священные храмы будут строиться у рек, как, например, в Египте по обе стороны Нила, то они должны быть обращены к речным берегам. Точно так же, если обители богов будут на проезжих дорогах, они должны стоять так, чтобы проходящие могли поворачиваться к ним и преклоняться перед лицом их.


Глава VI. Двери храмов

Книга IV. Глава VI. Двери храмов. Полный текст трактата Витрувия «Десять книг об архитектуре» (Vitruvius "De architectura libri decem") публикуется по изданию Всесоюзной Академии Архитектуры 1936 года. Перевод Петровского Ф.А.


1. Правила устройства храмовых дверей и их наличников следующие: прежде всего надо установить, какого они будут ордера, ибо существуют следующие ордера входных дверей: дорийский, ионийский и аттический.

Соразмерность дорийских дверей отличается тем, что верх карниза, помещающегося над верхней частью наличника, должен быть на уровне верхушек капителей колонн предхрамия. Размеры же дверного проема определяют так: высоту храма от пола до потолка надо разделить на три с половиною части, из которых две с половиной определяют высоту проема створок. Эта высота, в свою очередь, делится на двенадцать частей, из которых пять с половиной дадут ширину дверного проема внизу. Вверху проем суживается: если он в высоту достигает шестнадцати футов,- на третью часть наличника; если он от шестнадцати до двадцати пяти футов,- верхняя часть проема сокращается на четвертую часть наличника; если от двадцати пяти до тридцати,- верх проема сокращается на восьмую часть наличника. Остальные, еще более высокие проемы, следует делать по отвесу.

Перейти на страницу:

Все книги серии Из истории архитектурной мысли.

Десять книг об архитектуре
Десять книг об архитектуре

Римский архитектор и инженер Витрувий жил и работал во второй половине I в. до н. э. в годы правления Юлия Цезаря и императора Октавиана Августа. Его трактат представляет собой целую энциклопедию технических наук своего времени, сочетая в себе жанры практического руководства и обобщающего практического труда. Более двух тысяч лет этот знаменитый труд переписывался, переводился, комментировался, являясь фундаментом для разработки теории архитектуры во многих странах мира.В настоящем издание внесены исправления и уточнения, подготовленные выдающимся русским ученым, историком науки В. П. Зубовым, предоставленные его дочерью М. В. Зубовой.Книга адресована архитекторам, историкам науки, культуры и искусства, всем интересующимся классическим наследием.

Витрувий Поллион Марк , Марк Витрувий

Скульптура и архитектура / Античная литература / Техника / Архитектура / Древние книги

Похожие книги

Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917
Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917

В окрестностях Петербурга за 200 лет его имперской истории сформировалось настоящее созвездие императорских резиденций. Одни из них, например Петергоф, несмотря на колоссальные потери военных лет, продолжают блистать всеми красками. Другие, например Ропша, практически утрачены. Третьи находятся в тени своих блестящих соседей. К последним относится Александровский дворец Царского Села. Вместе с тем Александровский дворец занимает особое место среди пригородных императорских резиденций и в первую очередь потому, что на его стены лег отсвет трагической судьбы последней императорской семьи – семьи Николая II. Именно из этого дворца семью увезли рано утром 1 августа 1917 г. в Сибирь, откуда им не суждено было вернуться… Сегодня дворец живет новой жизнью. Действует постоянная экспозиция, рассказывающая о его истории и хозяевах. Осваивается музейное пространство второго этажа и подвала, реставрируются и открываются новые парадные залы… Множество людей, не являясь профессиональными искусствоведами или историками, прекрасно знают и любят Александровский дворец. Эта книга с ее бесчисленными подробностями и деталями обращена к ним.

Игорь Викторович Зимин

Скульптура и архитектура
Улица Рубинштейна и вокруг нее. Графский и Щербаков переулки
Улица Рубинштейна и вокруг нее. Графский и Щербаков переулки

Эта книга — продолжение серии своеобразных путеводителей по улицам, площадям и набережным Петербурга. Сегодня речь пойдет об улице Рубинштейна и примыкающих к ней Графском и Щербаковом переулках. Публикации, посвященные им, не многочисленны, между тем их история очень интересна и связана с многими поколениями петербуржцев, принадлежавших к разным сословиям, национальностям и профессиям, живших, служивших или бывавших здесь: военных и чиновников, купцов и мещан, литераторов и артистов, художников и архитекторов…Перед вами пройдут истории судеб более двухсот пятидесяти известных людей, а авторы попытаются раскрыть тайны, которые хранят местные дома. Возникновение этой небольшой улицы, протянувшейся на 700 метров от Невского проспекта до пересечения с Загородным проспектом и улицей Ломоносова, относится еще ко времени императрицы Анны Иоанновны! На рубеже веков улица Рубинштейна была и остается одним из центров театральной и музыкальной жизни Северной столицы. Сегодня улица продолжает жить и развиваться, прогуливаясь по ней, мы как будто вместе с вами оказываемся в европейском городе с разной архитектурой и кухнями многих стран.

Алена Алексеевна Манькова-Сугоровская , Владимир Ильич Аксельрод

Скульптура и архитектура / Прочее / Культура и искусство
Как начать разбираться в архитектуре
Как начать разбираться в архитектуре

Книга написана по материалам лекционного цикла «Формулы культуры», прочитанного автором в московском Открытом клубе (2012–2013 гг.). Читатель найдет в ней основные сведения по истории зодчества и познакомится с нетривиальными фактами. Здесь архитектура рассматривается в контексте других видов искусства – преимущественно живописи и скульптуры. Много внимания уделено влиянию архитектуры на человека, ведь любое здание берет на себя задачу организовать наше жизненное пространство, способствует формированию чувства прекрасного и прививает представления об упорядоченности, системе, об общественных и личных ценностях, принципе группировки различных элементов, в том числе и социальных. То, что мы видим и воспринимаем, воздействует на наш характер, помогает определить, что хорошо, а что дурно. Планировка и взаимное расположение зданий в символическом виде повторяет устройство общества. В «доме-муравейнике» и люди муравьи, а в роскошном особняке человек ощущает себя владыкой мира. Являясь визуальным событием, здание становится формулой культуры, зримым выражением ее главного смысла. Анализ основных архитектурных концепций ведется в книге на материале истории искусства Древнего мира и Западной Европы.

Вера Владимировна Калмыкова

Скульптура и архитектура / Прочее / Культура и искусство
Очерки поэтики и риторики архитектуры
Очерки поэтики и риторики архитектуры

Как архитектору приходит на ум «форма» дома? Из необитаемых физико-математических пространств или из культурной памяти, в которой эта «форма» представлена как опыт жизненных наблюдений? Храм, дворец, отель, правительственное здание, офис, библиотека, музей, театр… Эйдос проектируемого дома – это инвариант того или иного архитектурного жанра, выработанный данной культурой; это традиция, утвердившаяся в данном культурном ареале. По каким признакам мы узнаем эти архитектурные жанры? Существует ли поэтика жилищ, поэтика учебных заведений, поэтика станций метрополитена? Возможна ли вообще поэтика архитектуры? Автор книги – Александр Степанов, кандидат искусствоведения, профессор Института им. И. Е. Репина, доцент факультета свободных искусств и наук СПбГУ.

Александр Викторович Степанов

Скульптура и архитектура