Десять лет в изгнании

Выехав из округа, где расположен Ланьцут, я направилась в столицу Галиции, Леополь,⁶³⁶ и на всем пути до этого города на каждой почтовой станции обнаруживала гренадеров, которым поручено было надзирать за моими передвижениями. Я едва не пожалела о времени, которое теряли впустую эти бравые воины, но вовремя одумалась: пусть уж лучше они караулят на почтовых станциях, лишь бы только не сражались в злосчастной армии, отправленной Австрией на помощь Наполеону. В Леополе в лице наместника⁶³⁷ и коменданта для меня воскресла старая Австрия; оба приняли меня с безупречной учтивостью и вручили мне то, чего я желала сильнее всего, — разрешение пересечь австрийско- русскую границу. Так окончилось мое пребывание в этой монархии, которую я помнила сильной, справедливой и честной. До тех пор, пока она останется союзницей Бонапарта, она обречена занимать в ряду наций последнее место. История, разумеется, не забудет, что в продолжение многих лет австрийцы отважно сражались с французами и что их последние попытки оказать сопротивление Бонапарту были исполнены замечательного энтузиазма; однако австрийский монарх, уступив не столько собственному характеру, сколько своим советникам, обманул ожидания нации и тем совершенно охладил ее пыл. Те несчастные, что погибли на полях сражений при Эсслинге и Ваграме ради существования австрийской монархии и немецкого народа, не могли вообразить, что три года спустя их товарищи по оружию станут биться за то, чтобы империя Бонапарта простерлась до границ Азии, а во всей Европе не осталось ни единого уголка, где люди, осужденные императором на изгнание, от королей до простых смертных, смогли бы найти приют, — ведь в этом и только в этом заключается цель войны, которую Франция объявила России.

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО РОССИИ

До сих пор никому не приходило в голову считать Россию самой свободной из европейских держав, однако гнет, тяготеющий по вине французского императора над всеми странами нашего континента, так силен, что, оказавшись в стране, над которой Наполеон не властен, чувствуешь себя, словно в республике.⁶³⁸ Я пересекла границу России 14 июля, в день, когда началась Французская революция, и это совпадение поразило меня;⁶³⁹ отрезок истории Франции, начавшийся 14 июля 1789 года, завершился для меня в этот день, и когда шлагбаум, отделяющий Австрию от России, поднялся, чтобы дать мне дорогу, я поклялась, что никогда более нога моя не ступит на землю страны, повинующейся хоть в чем- либо императору Наполеону Смогу ли я когда-нибудь увидеть прекрасную Францию, не нарушив эту клятву?

Первым человеком, с которым я имела дело в России, оказался француз, некогда служивший под началом моего отца; он заговорил со мною о батюшке со слезами на глазах, и звук этого имени, произнесенного с таким благоговением, показался мне добрым знаком.⁶⁴⁰ И в самом деле, за все время пребывания в Российской империи, которую столь несправедливо почитают варварской, я испытывала чувства исключительно возвышенные и сладостные: да поможет моя признательность русскому народу и его государю удостоиться еще больших милостей Господних! Страны, откуда я выехала, слыли мирными, на деле же правительства их поставляли солдат Наполеону, и путешественник там не мог ступить ни шагу, не предъявляя паспорта и не подвергаясь полицейским преследованиям.

В ту пору, когда я добралась до России, французская армия уже значительно продвинулась в глубь русской земли, а между тем иностранные путешественники, оказавшиеся здесь, не испытывали никаких гонений, не встречали никаких препон. Ни я, ни мои спутники не знали ни слова по-русски; мы говорили только на французском — языке врага, опустошающего Российскую империю; больше того, по несчастной случайности я не имела при себе ни одного слуги, говорящего по-русски, и, если бы не немецкий врач (доктор Реннер), великодушно согласившийся служить нам переводчиком до самой Москвы, мы в самом деле оказались бы достойны прозвания «глухонемых», какое русские дают иностранцам, не знающим их родного языка.⁶⁴¹ Так вот, даже несмотря на все это, путешествие наше по России совершилось без малейшего затруднения и в полной безопасности — ибо гостеприимство русских помещиков и русских крестьян поистине безгранично! С самого начала мы узнали, что прямая дорога на Петербург уже занята войсками⁶⁴² и что добраться туда можно только через Москву Это означало, что нам придется проехать лишние две сотни лье, однако позади мы уже оставили полторы тысячи; что же до Москвы, то теперь я счастлива, что смогла ее увидеть.