Десять миллионов Красного Опоссума

Достаточно наглядевшись на отвратительное животное, мы возвратились в лагерь, где уже начали беспокоиться о нашем отсутствии. Двух подобных происшествий в одно утро было слишком много даже для таких страстных искателей приключений, как мы.

Мак-Кроули закурил свою неизменную сигару и сибаритом разлегся в тени огромной софоры с длинными толстыми ветвями.

— Жаль, нет свежей провизии, — печально произнес он с видом человека, у которого никакие нравственные потрясения не могли заглушить требований желудка.

— Нет, мой милый Кроули, неправда: ведь вам обещали на завтрак одного прелестного ара, с сочным мясом, с…

— Ах, оставьте перечислять! — воскликнул он с комическим отчаянием, — только разжигаете аппетит!.. Однако, — продолжал он, переменив тон, — какая ужасная участь ожидала, было, вашего Кирилла — быть убитым страшными иглами гигантской крапивы Urtiga gigas!

— Кстати, Робертс, посмотрите, как нежно ухаживает Том за «господином» Али! А вы хотели пустить пулю в бедное животное. Это принесло бы большой убыток.

— Стойте! Мне пришла в голову одна мысль!

— Говорите, говорите, друг!.. Какая?

— Нужно утешить Кроули; для него ведь день без жаркого равносилен потерянному.

— Ага, понимаю! Вы идете промышлять для него ара?

— Конечно.

— Робертс, — сказал Кроули, — ваша дружба отныне для меня превыше всего на земле. Благодарю и принимаю.

— Не стоит благодарности, — с улыбкою отвечал лейтенант, — поблагодарите после, когда я застрелю вам одну из тех чудных птиц, которые кудахчут на высоте 400 футов над нами!

— Идите, идите, мой друг, и да благословит вас Небо.

Мичман лениво поднялся, поправил свой головной убор и подсел к нам. Робертс ушел вперед с маленьким карабином Флетчера, с помощью которого он производил чудеса по части стрельбы.

— Если выстрел будет удачен, Робертса по праву можно назвать удивительным стрелком, — заметил Кроули.

— Дело, — хладнокровно заметил со своей стороны Кирилл, волоча левую ногу, еще не оправившуюся от прикосновения крапивы.

— Через десять секунд, господа, одна из этих птиц упадет на землю, — заявил Робертс.

— Посмотрим, — отвечал мой скептик.

Робертс, вы‘ставив левую ногу вперед, голову отклонив несколько вправо, медленно прицелился. Прошло секунды две. Вдруг легкий дымок вырвался из ружейного дула, послышался треск и шум… Испуганные птицы моментально разлетелись во все стороны. Только одна мгновение держалась еще лапками за вершину дерева, на котором сидела, затем отчаянно вскрикнула, потеряла точку опоры и стала медленно падать на землю с распростертыми крыльями.

Громкое «браво» приветствовало искусного стрелка.

— Я съем ара! — возликовал мичман.

Бедный Кроули! Между блюдом и его ртом или, скорее, между жарким и вертелом была еще целая бездна. Дичь не упала на землю: она встретила при падении широкий лист прекрасного нежно-зеленого цвета, толстый и разрезанный до половины в длину. Едва она прикоснулась к нему, как лист вдруг сомкнулся и скрыл добычу с глаз изумленного лакомки.

Мы единодушно расхохотались при виде смущенной физиономии нашего мичмана.

— Кроули, вам, пожалуй-таки, придется есть сушеную говядину из фуры № 2.

— Подождите! Птица еще упадет.

— Если вам доставит это удовольствие, стойте тут, а мы пойдем завтракать. Прощайте! — и мы со смехом направились к своим фурам.

— Я вас прошу, подождите пять минут, — умолял раздосадованный Кроули. — Буссенар, вы наблюдаете удивительный случай, и ваши познания в естественной истории обогатятся новыми сведениями.

— Это, господа, действительно необыкновенно, — обратился я к остальной компании, польщенный в своем самолюбии званием ученого in partitus[12].— Здесь странная тайна…

— К которой я найду ключ, — заявил твердо Кроули. — Вы увидите, этот лист не съест меня.

— Не трогайте, не трогайте, сударь! — остановил его испуганный Кирилл. — Разве вам мало случая со мною? Я уверен, что если вы прикоснетесь к проклятому листу, то случится несчастие и с вами.

— Мой храбрый друг, не тратьте попусту слов; я так же упрям, как и вы. Я хочу непременно вложить руку в лист, а что из этого выйдет, увидим.

С этими словами мичман храбро опустил свой сжатый кулак на средину огромного листа, поднимавшегося на высоту человеческого роста. Явление, случившееся с ара, повторилось снова. Края листа быстро сомкнулись и сжали руку.

— Ах, это любопытно! — проговорил, не поморщившись, Кроули. — Я чувствую, словно тесная перчатка сжимает мне руку… Однако немного больно… Сильнее… Дьвольщина, моя рука немеет!..

— Ради Бога, довольно, прошу вас, — заметил я, беспокоясь.

— Постойте, друг мой, — еще немного терпения; докончим свой физиологический опыт. Когда будет время, я попрошу вас ударом сабли перерубить этот проклятый лист… Однако странно: меня жжет как бы горчичник… Сильней и сильней!.. Мне кажется, что миллион горячих булавок воткнули в мою кожу… Довольно!.. Ой, ой!.. Рубите!..