Десять миллионов Красного Опоссума

План одобрили и немедленно приступили к его выполнению, но едва один человек влез на скалу, как внезапно бросился оттуда вниз, крича во все горло:

— Черные!

И счастье, что он поспешил. Более 50 туземных копий ударили в то место, которое он только что оставил, и, отскочив, упали к нашим ногам.

Черные! Это, верно, наши старые знакомые, войдя во вкус после угощения, захотели силою присвоить наши припасы. Презренные двуногие не обладали даже признательностью животных! Напротив, они стали еще наглее! Вот две гориллы уставились на нас, очевидно думая застать нас в состоянии полного изнеможения. Их идиотские физиономии раздражают меня. Тем хуже для них! Пиф, паф!! Из револьвера вырываются два огонька, рожи исчезают, слышен продолжительный вой, потом все стихает…

Вперед! Мы не хотим умереть от жажды или попасть на вертелы! За дело! Половина людей будет отбивать нападение черных, другая — работать. План канадца самый реалистичный, поэтому его необходимо претворить во что бы ни стало… И мы сделаем это! Храбрости у наших людей хоть отбавляй, а наличие черных нас не смущает: ружья и револьверы всегда готовы встречать любителей белого мяса с надлежащим почетом… All right![13] За дело скорее!

Паши бесстрастные, но благоразумные англичане берут каждый по вилам, на которые набрасывают покрывало. Этой баррикады совершенно достаточно, чтобы остановить летящий дротик или бумеранг.

По бокам от импровизированных саперов становимся мы, готовые с оружием в руках поддержать их. Между тем опять уставились на нас черномазые рожи, с их отвратительным звероподобным выражением… Ба! Да это в самом деле наши знакомые! Вон и подарки наши видны: у одного красный колпак, у других обрывки материй. Да… да… они хотят возобновить нападение. Вот красный колпак подает сигнал… Постойте же, друзья, будете помнить нас! Пли!

Раздается десять выстрелов… Полдюжины дикарей с воем валяется на землю, остальные разбегаются во все стороны. Урок преподнесен, они отошли подальше.

Пользуясь удобным случаем, наши саперы снова хватаются за лопаты. Работа кипит в их умелых руках. Но зато и время бежит. Работники удваивают свою энергию. Тяжелый пот градом струится по их лицам. Но никто не жалуется, не думает отдохнуть. Что касается нас, то мы бодрствуем рядом с оружием в руках. Дула ружей обжигают нам руки, горячий песок нечет подошвы, и все-таки нельзя и думать о том, чтобы оставить пост, так как черные внимательно следят за малейшим нашим движением.

Уже три часа пополудни, а работа еще не кончена! Проходит еще несколько томительных минут… Наконец широкая яма вырыта. Остается только столкнуть в нее камень. Мы дружно начинаем толкать огромный монолит, напрягаем все усилия… Напрасно! Камень остается недвижим. Что делать? Неужели столько труда потеряно понапрасну?! Нет, никогда…

Остается последнее средство — взорвать камень порохом. Сказано — сделано. Подкладываем бочонок пороха, зажигаем фитиль и сами отходим в сторону. Проходит минута мучительного ожидания… Огонь бежит по фитилю… Ближе… Ближе… Страшный взрыв потрясает землю. Поднимается целое облако дыма… Мы бежим вперед… Ура! Брешь сделана! Камень в расселине! Дорога впереди свободна!..

Караван выстраивается в ряд и медленно двигается вперед. Мы с ружьями наготове следуем за ним. Но черные, понимая опасность шутки с нами, держатся на почтительном отдалении и скоро совсем исчезают.

— Так-то лучше, друзья, — говорю я им вслед. — Счастливого пути, черномазые молодцы!

Наши лошади чуют близость воды.

Еще полчаса…

Вот и благословенный лес! Каменистая пустыня пройдена: мы попадаем на мягкий дерн. Вот тень, вот и вода!

Все бросаются к свежему, чистому источнику. Он около шести аршин в поперечнике, глубок, края исчезают под массою прекрасных цветов. Зеленоватое дно виднеется сквозь воды… Какое счастье!

Каждый начинает пить с наслаждением, медленно, небольшими глотками. Нужно перенести мучения жажды, подобные нашим, чтобы оценить всю прелесть свежей, кристальной воды. Какое удовольствие испытываешь, когда холодная струя освежает разгоряченную кровь!

Однако увлечение водой не должно заходить далеко. Что касается, по крайней мере, меня, то я на горьком опыте узнал это, когда в Индии едва не умер, напившись холодной воды в сильную жару. С тех пор я стал умереннее, вот и теперь довольствовался несколькими каплями кофе, оставшегося в бутылке, да листом эвкалипта. Тому, как настоящему дикарю, были неведомы ни голод, ни жажда. Прошло с полчаса. Я достаточно охладился и решил, что теперь и мне можно испить воды. Но лишь только я поднес пригоршню к губам, как сзади раздался испуганный крик.

Я с удивлением оборотился…

Глава XII