Десять мужчин

Я опустилась в кресло напротив, чувствуя, что Джеф намерен завершить тот давний разговор, начатый Джулией в Нью-Йорке, когда она предупреждала меня об осторожности.

— Слыхал, ты его бросила, потому что тебя нельзя купить.

— Такие, значит, ходят слухи?

— Да. Ну а меня он купил. Сам признал, что взял меня не для защиты от террористов. Короче, я только и делаю, что ношусь с его девочками.

— Правда?

— Их тут пять…

— Включая мадемуазель Вотрьен?

— Новенькая, но ничем не лучше. Подцепил ее, потом бросит, а возиться мне, как и со всей этой кучей шопоголичек. Эх, жаль, что я не тощая да долговязая пташка. Уж я бы его по полной раскрутил.

— Он может себе позволить швырять деньги на ветер.

— Тебе подходят правила игры? Тогда валяй, действуй. Но если чувства взыграли — делай ноги. Слушай-ка, он с минуты на минуту вернется. И сомневаюсь, чтобы один.

Мне ничего не оставалось, кроме как уйти. Приглашения на ужин тем вечером я так и не получила, но, мучимая навязчивыми образами, под прикрытием длинного пальто и шляпы, устроила слежку в холле за новой избранницей Миллиардера. Ровно в восемь вечера в отель прошествовала тонкая и даже для Парижа вызывающе эффектная мадемуазель. Черное вечернее платье, стягивая осиную талию, каскадом струилось к полу; светлый «ежик» подчеркивал изящный изгиб шеи. Сопровождавшая ее дама чуть за сорок обсуждала с ней нюансы свидания на французском и не понижая голоса — даже мне было слышно.

— На ночь оставаться не обязательно, — говорила дуэнья. — Если хочешь — поужинай, и все.

— Но я хочу остаться на ночь, — возразила блондинка.

Судьба ее была решена. Моя тоже, хотя ее будущее я могла предсказать с большей определенностью, чем свое собственное. Не в силах вынести еще один вечер в стенах розовой коробки, я вновь вышла в дождь. В каком-то безымянном кафе съела croque monsieur[13], а потом долго брела по берегу Сены, где мне пришла в голову мысль, что для самоубийства нет на свете места лучше Парижа.

Миллиардер позвонил мне в половине десятого следующего утра.

— Разбудил? — поинтересовался он, изображая заботу.

— Я уже позавтракала.

«И ты тоже, — добавила я про себя. — Со своей мадемуазель. А на десерт скормил ей один из своих пятитысячных конвертов».

— Зайди ко мне с той информацией, которую собрала. Немедленно. Через десять минут уезжаю.

Моя решимость явить все глубины своей натуры испарилась в тот миг, когда я увидела девушку, которую Миллиардер предпочел мне, чтобы провести вечер. Все, на что я теперь была способна, — это послушание. И я послушно поднялась в его номер. Вошла в открытую дверь, опустила папки на пол. Миллиардер не оторвался от своего занятия: он складывал документы в портфель.

— Сядь, — приказал он, не глядя на меня.

Пристроившись на жестком стуле недалеко от стола, я ждала, когда все документы будут убраны в надежное место. Миллиардер щелкнул замками портфеля, будто точку в контракте поставил.

— Спасибо за то, что собрала информацию. Секретарь позже займется. Так… В память о том, что между нами было…

Для него я уже стала воспоминанием, в то время как я сама жила теми минутами, когда мы были вместе.

— …мне хотелось бы оплатить твою учебу.

Миллиардер продолжал приводить в порядок стол, а я окаменела. Первой моей мыслью было: он меня больше не любит. Затем я подумала, что морально разложилась окончательно, потому что приму это щедрое предложение. Его деньги без его любви превращали меня в одну из сорока воровок, но, вдохновленная шансом попасть в Оксфорд, я не стала развивать эту идею. Сорбонна пришла на ум следующей, потом Уартон-скул в Филадельфии, потом Гарвард. После чего я задумалась — с чего вдруг? С чего вдруг такая перемена в привязанностях? Мадемуазель Вотрьен, конечно, хороша, но не настолько. Неужели счастье и удовольствие в сердцах некоторых мужчин никак не связаны? Уж не знаю почему, мне вдруг вспомнилась первая поездка на лимузине по Парк-авеню.

— А можно мне учиться в Нью-Йорке? — спросила я.

— Оставь себе кредитку и поезжай куда хочешь, — ответил Миллиардер, устраивая узел темно-синего галстука поровнее между уголками белоснежного воротничка сорочки. В тот миг мне показалось, что он не моргнув глазом отправил бы меня учиться хоть на Луну. — Не пропадай. Если что понадобится — дай знать.

Он подхватил портфель и направился к двери. Знакомая сцена. Только на этот раз Миллиардер оставил портфель у порога и вернулся, чтобы одарить меня целомудренным поцелуем.

— Это твой шанс стать хорошей, не упусти его, — сказал он.

Такой мягкий, близкий голос; такие добрые слова. Они напомнили мне о чудесных днях, проведенных нами вместе, родили надежду, что он все еще любит меня. И я залилась слезами, тем самым вынудив Миллиардера обратиться в бегство.

— В столе есть кое-что для тебя, — бросил он и скрылся.