Десять мужчин

Я была готова и к предложению Лорда, и к своему отказу, но, услышав эти слова, почему-то страшно разволновалась и не нашлась с ответом. Тем вечером на ступенях своего дома, под заинтересованным взглядом портье, я позволила прощальному поцелую Лорда затянуться немного дольше.

Ситуация будоражила. Едва переступив порог своей квартиры, я бросилась звонить Эринуле с просьбой утром встретиться.

— Ну и выходи за него. Подумаешь, гораздо старше — что с того? — сказала она, заказывая третий кофе.

— Я думала, все мои чувства к нему в прошлом.

— Э-э, нет, он тебя цепляет. Ты дергаешься, когда о нем говоришь.

— Правда? Все равно это не значит, что я его люблю.

— Значит или не значит — понятия не имею. Одно точно: если б он тебе не нравился — послала б ты его куда подальше. И предложения никакого не было бы.

— В свое время я и вправду хотела выйти за него.

— Обычное дело. Мы годами ждем, чтобы он сказал «выходи за меня», а стоит нам разлюбить — он тут как тут, поливает предложениями направо и налево.

— Ох, какая неразбериха.

— Да уж. Платит-то он, верно? Значит, выбора у тебя нет, куколка. Если, конечно, квартирку хочешь сохранить. Тридцатый этаж как-никак. В смысле — ты не очень-то утруждаешься, как я понимаю. В твоем доме никто меньше полмиллиона не зарабатывает, и это после всех налогов. Так что валяй, соглашайся. Скажи своему Лорду, что выйдешь за него, только с датой свадьбы потяни. — Она закурила следующую сигарету. — А с дипломом в кармане — отставку дашь, и все дела.

— Ни за что он не платит.

Эринула задумчиво выпускала дым.

— Так. Уточним: Лорд ни за что не платит.

— Нет.

— И ты не хочешь его видеть?

— Во всяком случае, не в том смысле, в каком этого хочет он.

— Эй, куколка, да у тебя совсем другие проблемы. Наплюй на старикана, дуй прямиком к психоаналитику. Хм. Говоришь, настоящий лорд? — Она глянула на мой недоеденный кусок морковного пирога. — Больше не будешь?

Я подтолкнула к ней тарелку, и Эринула вонзила вилку в сливочный сыр.

— Дело не в том, что он настоящий лорд. Он замечательная личность, он доказал, что человек способен меняться. Может, мне и стоит выйти за него.

— Благодарю, милорд. — Эринула передразнила мой английский акцент. — Благодарю, что берете меня.

— Мы не будем заниматься любовью.

— Как скажешь, куколка. Но мой тебе совет — средства защиты держи под рукой, потому что его сиятельство пролетел три тысячи миль не для того, чтобы поглазеть на статую Свободы.

И тем не менее лишь этим Лорду и пришлось ограничиться: я не сумела уговорить себя сказать «да», хотя и знала, что всегда буду по-своему любить его, что он всегда будет по-своему любить меня.

7. Актер и Режиссер

В Нью-Йорке рано или поздно разговор заходит о деньгах. Поскольку объяснить источник моих было непросто, я избегала знакомства с другими жильцами дома. Однако моему добровольному отшельничеству пришел конец в тот день, когда я не успела угнать лифт перед носом у соседей.

— Вы у нас новенькая, верно? — спросила женщина, чью восхитительную бледность подчеркивали черный глянец волос, черный обтягивающий наряд и черные же аксессуары.

— Примерно полгода как въехала. — Я любовалась ее сумочкой от Биркин.

— И мы до сих пор не состыковались? Невероятно, — произнес ее муж с акцентом, вынесенным из неведомой страны.

Муж был низенький, толстый и с виду робок — в отличие от жены, до невозможности худосочной и резкой. Назойливостью, к счастью, не отличался ни один из них. Лифт остановился на нашем этаже, мы направились к своим дверям, и я уж было решила, что спасена, когда женщина вдруг обернулась:

— Заглядывайте как-нибудь на ужин.

— А почему не сегодня? — предложил ее муж.

Причины для отказа не нашлось, и спустя полчаса я уже восхищалась в их пентхаусе мебелью 20-х годов и великолепным видом на Парк-авеню.

— Чем занимаетесь? — поинтересовался Макс, развалившись на диване под картинами Гогена, Моне и Модильяни.

— Учусь.

— Что изучаете? — продолжал он, подчищая кешью из приличных размеров вазы.

— Современное кино.

— Карла, слышишь? Она в кинобизнесе!

— Ух ты! Режиссура? Или продюсируете? — Карла принесла бутылку шампанского «Кристал» и три бокала. — Макс! Кешью?! Триста калорий на унцию. — Она укоризненно закатила глаза и повернулась ко мне. — Прошу прощения. Вы сказали — актриса? Бог ты мой! Макс, правда ведь, она и похожа на актрису?

— Я студентка. Только что посмотрела четырехчасовой шедевр Торелли.

— Значит, о Винченцо Лаборио слыхали? — спросила Карла.

— Оператора Торелли? Который эту эпопею снимал?

— Точно. Макс, давай пригласим его на ужин.

Немыслимо, но Карла тут же вызвонила одного из величайших кинематографистов мира, который не заставил себя ждать, явившись к ужину с целым пакетом деликатесов из дорогого японского ресторана, расположенного напротив нашего дома.

— Знаю, знаю, что ты обожаешь их лососевые лепешки с икрой, — приговаривал он, по-хозяйски орудуя на кухне Карлы.

— А еще он знает, что повар из меня никудышный. — Карла подмигнула мне.