Десять мужчин

Я и минуты не просидела в кружке студентов, когда ощутила чей-то взгляд и, подняв голову, увидела новенького в нашем классе. Парень был высок, тонок, с глазами Марлона Брандо и небрежно зачесанными назад темными волосами. Мой ровесник, прикинула я, если не моложе. На занятии он появился в джинсах, белой футболке и черных ботинках — с 50-х годов классический наряд актеров, исповедующих Метод. Я в жизни не встречала никого красивее. Стоило ему открыть рот, и весь класс был очарован — не только его красотой, но и поразительной открытостью. Он улыбался, рассказывая преподавателю, что работал в театрах по всей Америке, и с очевидной гордостью сообщил, что родом из Калифорнии.

Когда наша руководительница предложила выбрать пару, я отвернулась: больно было смотреть, кто ему достанется из хорошеньких актрис, недостатка в которых в классе не было.

— И начинайте работать.

Я услышала слова преподавателя, и после недолгого молчания сосед пихнул меня в бок. Я повернулась.

— Да-да, вы двое. Возьмите что-нибудь из Чехова. Рекомендую «Дядю Ваню».

После занятий я дошла с уроженцем Калифорнии до Сорок второй улицы.

— Давай на первый раз встретимся у тебя. — Мне хотелось оттянуть психоанализ Эринулы, а заодно и неизбежные вопросы Актера насчет моего роскошества в Ист-Сайде.

— Не возражаешь против Адовой Кухни? — спросил он.

Я взглянула на него, будто к губам потянулась, и мысль о поцелуе не заставила себя ждать.

— Так как? Не возражаешь? — повторил он.

— Извини. Ты о чем?

— Об Адовой Кухне. Я живу в этом районе.

* * *

Не разбираясь в станциях подземки Вест-Сайда, я решила пересечь город на такси, что также давало мне шанс надеть белый плащ от Берберри, на случай летнего дождика. Добравшись до квартала Актера, я пожалела о выборе: бьющая в глаза белизна моего наряда бросала вызов сумрачности Адовой Кухни. Такси затормозило у нужного дома. На другой стороне улицы, у стены, случайно поймавшей луч солнца, стояли человек двадцать разного возраста и облика. Просто стояли, подпирая стену и глядя перед собой. Я не сразу заметила вывеску над их головами: «Нью-Йоркский дом для душевнобольных (1962)». Обитатели больницы наслаждались редким здесь солнцем. Некоторые из них заулыбались, замахали руками, когда я выскочила из такси, долетела до двери дома Актера и заколотила по кнопке звонка.

Вверх по лестнице к его квартире я скакала через две ступени, минуя двери взломанные, забитые досками и снова взломанные, обогнув на пути девушку с жидкими сальными волосами, прикорнувшую прямо на ступенях. Сонно улыбаясь, она сказала: «А я все жду, все жду я друга». С верхней площадки за моим продвижением наверх следил Актер.

— Белая девушка в белом. Не самый лучший вариант для этой части города. — Он помог мне снять плащ и повесил его за входной дверью.

Квартира выглядела одной длинной комнатой, разделенной перегородками. Подъемное окно крошечной кухоньки в самом конце выходило на площадку пожарной лестницы, где Актер поставил круглый столик. Обстановку гостиной составляли обшарпанный телевизор, обшарпанный шезлонг на кирпичах вместо ножек и розовый пластмассовый стул с капюшоном фена.

— Ты что, парикмахерскую в стиле ретро ограбил?

— Это все с улицы.

Актер провел меня на крышу, где мы решили репетировать, спасаясь от духоты.

Устроившись на выступе у самого края крыши, мы читали строки из «Дяди Вани». Читали, перечитывали и вновь возвращались к началу, чтобы проникнуть в глубинный смысл слов. Обнаружив, что просидели весь день без еды, сбегали в китайскую лавочку «Все за доллар», вернулись на крышу, жевали и болтали: о его брате и моей сестре, об Англии и Калифорнии, о спектаклях, где он играл, и моем желании сыграть когда-нибудь у Режиссера. За разговорами не заметили, как угас день и зажглись огни Манхэттена. После часу ночи по крыше застучал летний дождь.

— Пожалуй, мне пора, — сказала я.

Мы вернулись на кухню, и я вдруг занервничала в ее тесноте, наедине с мужчиной.

— В таком плаще тебя тут мигом обчистят — и тачку поймать не успеешь, — засмеялся Актер, которому мое напряжение, к счастью, не передалось. — Лишняя комната есть, так что оставайся.

Через несколько минут, одолжив у Актера рубашку, я уже лежала в его «гостевой» кровати.

— Спокойной ночи, — крикнул он из-за двери, по дороге в свою спальню.

Использование Метода предполагает близость и доверие между партнерами, однако романы в классе исключались. Какой бы страстной ни была сцена, в поцелуях участвовали строго лишь губы, никаких языков, и, лежа в постели, я твердила себе, что мое тело — и божественное тело Актера, если на то пошло — не более чем «инструмент». Я очень рассчитывала, что эта унылая мантра принесет сон. Не принесла. Проведенные с Актером часы подействовали как наркотик. Меня все подкупало в Актере, не только его красота, и я уже представляла, как признаюсь Режиссеру, что он был прав, советуя встречаться с мужчинами помоложе. В плену мыслей и чувств, я несколько часов проворочалась в постели.