Десять мужчин

В шесть утра, так и не дождавшись сна, я прокралась на кухню, села за стол, вытащила «Четыре квартета» из стопки книг и начала читать шепотом, время от времени отвлекаясь на свару горластых неряшливых птиц у кормушки за окном.

Спеши,

 — пела птица, — в кустарникепрячутся дети,
Затаив дыхание вместе со смехом.
Спеши, спеши, — говорила птица, — ведь людямТруднее всего, когда жизнь реальна[20].

— Обожаю эти строчки. — Актер стоял в дверном проеме, прислонившись к косяку.

Он видел, как я сижу тут, бормоча стихи себе под нос. Я смутилась и вскочила из-за стола, пытаясь прикрыть рубашкой голые бедра.

— Мне в самом деле пора.

— А позавтракать? — спросил Актер.

Бодрым шагом мы проделали немалый путь до Семнадцатой улицы, причем плащ остался висеть в квартире Актера — я решила, что пора приспосабливаться к обстановке. В кафе, за чашкой до прозрачности жидкого кофе, Актер сказал:

— Зная, что ты за стенкой, я так и не смог уснуть.

— Я тоже.

— Рад, что я не в одиночестве. — Актер глянул на меня поверх меню.

На обратном пути мы заскочили в художественную галерею, посмотрели фотографии Мэна Рэя и Андре Кёртеша. Потом Актер повел меня в свой любимый букинистический магазин, купил томик Неруды, а когда вернулись к нему, читал мне стихи на испанском.

Мы договорились о встрече следующим вечером. Снова, как и в первый раз, репетировали на крыше. Когда проголодались, Актер приготовил ужин. Далеко за полночь Актер протянул мне «мою» рубашку. Улыбнувшись повторению ритуала, мы разошлись по спальням. Спустя полчаса я все еще смотрела в потолок.

— Не спишь? Иди сюда, поговорим, — раздался из-за стены его голос — негромкий, чтобы не разбудить, если сплю.

Двуспальная кровать занимала полкомнаты, на белых наволочках метались тени от горящей свечи.

— Почему не поговорить, раз уж не спим? — предложил он, не поднимаясь с постели.

Волнуясь будто школьница, я попросила Актера сыграть на пианино, что стояло у окна, и, пока он пел, весь день собиравшаяся гроза наконец грянула.

— Не суди строго! — Голос Актера с трудом пробился сквозь раскаты грома. — Я сейчас не в ударе. Все гадаю, что победит — молнии или твоя улыбка.

Он пел и пел, каждую секунду освещаемый белыми вспышками, пока не дошел до слов о дожде и громе.

— Нет, это выше меня. — Он отодвинул круглый стульчик и выпрямился.

А потом оказался рядом со мной, а его руки на моих бедрах, и они притянули меня к нему.

— Захожу слишком далеко? — шепнул он мне в волосы. Подождал, но я не ответила, и, словно читая мои мысли, он поцеловал меня в губы.

Мы лежали рядышком на кровати. Целовались. Говорили. Снова целовались. Гроза покидала Манхэттен. В глубине квартиры зазвонил телефон.

— Никто не нужен. У меня есть все, — сказал он, и мы уснули, отодвигая день, когда станем любовниками.

* * *

— Ух ты! Ты можешь себе такое позволить? — сказал Актер. — Откуда средства?

Очень хотелось ответить «родители помогают» — его ведь подкидывали ему сотню-другую на оплату квартиры, — но Актер заслуживал правды, даже если эта правда, я точно знала, ему не понравится.

— Выходит, он тебя содержит? — Насупившись, Актер пытался вникнуть в смысл моих отношений с Миллиардером.

— Нет. Деньги дает. — Я моргнула.

— Просто так, ни за что?

— Да. Точнее, за то, что между нами было.

Разговор был не из легких, мы сошлись на том, что продолжать его не стоит, и обратились к Чехову. Но от собственных чувств не убежишь. Актер ревновал, а я злилась — из-за стыда, который он во мне пробудил.

— Ничего не выйдет, — вдруг сказал он посреди реплики.

Мы оставили актерство и погрузились в драму жизни — собственной. Долго молча лежали на полу, провожали глазами паутину облаков в синеве неба.

— Помехи любви — вот в чем суть отношений между доктором и Еленой. И главная помеха — ее старый муж, — сказал Актер. — Сколько лет этому… который за квартиру платит?

— Он вдвое старше меня, но он мне не муж и никогда им не будет. Между нами все кончено.

Я произнесла это без тени сомнения, сама убежденная, что больше не люблю Миллиардера. И добавила негромко:

— Жаль, что у меня все так вышло.

— Довольно. Все, оставим это.

— Друг друга? Репетиции?

Я отвернулась в обиде, свернулась калачиком, но миг спустя его ладонь скользнула мне под голову, и я вновь вытянулась на спине.

— Давай съездим за город? В Вудсток, например, — предложил он. — Думаю, моя развалюха нас довезет.

До вечера было еще далеко, а мы уже колесили по зеленому пригороду. Остановились у речушки и босиком зашлепали к валуну посреди мелкого водного потока. Актер устроился на теплом гладком камне, а я, поддернув юбку, оседлала его колени. Вода холодила нам ноги, ладони Актера лежали на моих плечах, а сам он мощно и твердо был внутри меня. Изредка мимо проезжали машины, но лишь из одной донесся веселый свист: угадав нашу тайну, водитель приветствовал любовь любовников.