Десять негритят

Один краткий миг я видел полицейского лицом к лицу. С полсекунды, лоб в лоб. Пуэрториканец. Поджарый и темноволосый. На табличке имя "Ангел Кей Лопес". Ангел. Ангел Кей Лопес. Почему имя засело в башке пока я, как под ледокаином, весь замороженный страхом удалялся от того места. Ангел Кей Лопес. Наверное, это мой ангел-хранитель таким образом подавал мне знак. Предупреждал. Типа хорош уже дурью маяться. Сбрасывай машину, пока не влип и домой - спать.

***

К счастью с сердцем у дочи все было в порядке, просто отсоединился датчик, но скорость ту тук тутука все же немного упала. Врачи коротко посовещались на тарабарском языке, и вдруг отсоединив страйкер от стены, дружно бегом покатили его из палаты. По той скорости с которой они двигались, я понял, что дела наши совсем швах. Я подхватил баллон с кислородом пытаясь таким образом проскочить под шумок дальше, в саму операционную куда они и рвались. Только бы быть поближе к жене. Боже как же я могу ей помочь сейчас? Дать бы ей героину! Ага, и ребенка заодно травануть, скотина тупая.

Мой трюк с баллоном быстро заметили и сыграли со мной шутку, которую явно отрабатывали годами.

-Эй-эй, приятель, спасибо за помощь, конечно, но в таком виде дальше нельзя. Нет-нет! Сейчас тебе выдадут специальный набор одежды. Стерильный. Быстро переоденься - и милости просим!

Они укатили дальше и я заметил ужас в глазах жены. Даже за руку не могу подержать. Бедная девочка, втравил я тебя своей похотью!

Медсестра очень не торопясь принесла мне набор хирургической одежды, которую я начал неловко натягивать поверх своей. Потом огромные бахилы. Потом шапочку. Натянув идиотскую полупрозрачную беретку я нелепо подумал, что пора бы уже и подстричься. Резко двинул в сторону операционной. Когда до двери оставалось шага три, я вдруг услышал плач ребенка и как сразу шестым чувством понял, что это плачет обладательница маленького сердца. Моя маленькая девчонка.

***

Я бросил машину в двух кварталах от дома. Отсюда уже великом пойдем, Солдатов. Только пальцы попротирать везде и домой. Да и обшмонать машину - уничтожить все документы. Не понимаю зачем, ведь номера все и так бы рассказали ментам, но тогда с пьяну мне показалось это особенно важным. В багажнике шеви нашелся большой черный мешок для мусора и я стал судрожно сметать с него все что было в машине - в бардачке, на сидениях, под сидениями, на полу - негры попались неряшливые, что совсем меня не удивило.

Спрятав ключи под солнцезащитный козырёк, я взвалил мешок с трофеями на плечо и поколесил себе до хаты. На сердце было неуютно и уже вовсю подкатывал завтрашний похмель.

Я вырыл лунку в углу палисадника позади моего дома и развел в ней огонь. У негров, видимо, был с утра хороший день, а я его жестоко обосрал. Месть удалась как по нотам, но почему-то совсем не было радостно. Не было ощущения победы или успешно выполненной операции. Муть какая-то. Негры явно в тот день получили пособие - я понял по пакетам из дорогого ресторана - "Ошпаренный рак". Они недоели и забрали останки омаров домой - разогреть и насладится вечерком. Не судьба. Как рачительный хозяин и вообще, мелочная рожа я призвал зомбак и скормил им знатный ужин - тянуло баксов на пятьдесят, не меньше.

То что они не часто себе позволяли Ошпаренных раков, я понял когда извлек из мешка на свет кучу талонов на бесплатное детское питание. Блин. Довольно больно уколола совесть. Оставил грудничков без еды на месяц. На месяц! Ох накажет меня боженька, ох накажет. Бессмысленных преступлений я до этого не совершал ни разу. Талоны полетели в огонь. Следом детские бутылочки. Хотел и ложечку бросить, но остановился - маленькая, красивая, серебряная - настоящая улика, а вот жадность одолела, оставил. И портфельчик маленький для школьных завтраков с микки маусом - пожалел бросать в огонь. Вот и весь улов, не считая полуразъебаной машины, которую все равно не продать, даже на металлолом. Строго тут с машинами. Сплюнул в сердцах будто на самого себя сплюнул, да так и вышло - застряла липкая слюна да и упала на грудь липкой скользкой ниткой.

***

В комнате рядом с операционной пока ждал результата, обнаружил столик на колесах - все ящики под замком. Наркота! И камер нет в комнате. Ходил вокруг этого столика, как кот, пока врач не вышел с дочкой на руках. Увидел, узнал сразу - моя сомнений нет. Моя! Профессор Преображенский аккуратно передал мне на руки розовый посапывающий комочек. Спит, как ни в чем не бывало. И пришла радость. Но увы не такая, как при рождении первого ребенка - чертова синтетика приглушает и боль и радость совершенно одинаково.

Жена еще висела под наркозом, и самое время было выезжать из Метро, чтобы не платить за парковку. А заодно и вещи ей на выписку принести - тут вышвыривают уже на второй третий день почти после любой операции.

***