Десять негритят

– Только что с нами произошло нечто неприятное, – произнес Уоргрейв. – Голос, лишенный тела, назвал нас всех поименно, предъявив каждому из нас серьезное обвинение. О них мы поговорим позже. А пока меня интересует другое. Среди обвиняемых был упомянут Уильям Генри Блор. Однако, насколько нам известно, никакого Блора между нами нет. Зато имя Дэвис не звучало. Что вы имеете сказать на этот счет, мистер Дэвис?

Блор угрюмо буркнул:

– Похоже, кошка выскочила из мешка… Наверное, лучше признаться, что мое имя не Дэвис.

– Вы – Уильям Генри Блор?

– Точно.

– Я хочу кое-что добавить, – вмешался Ломбард. – Вы здесь не просто под чужим именем, мистер Блор; сегодня вечером я имел возможность заметить, что вы первоклассный лжец. Вы говорили, что приехали из Наталя, в Южной Африке. Я знаю Южную Африку, знаю Наталь и готов поклясться, что ноги вашей никогда не бывало в этой стране.

Все повернулись к Блору. Злые глаза, полные подозрений, окружали его со всех сторон. Энтони Марстон шагнул к нему. Его руки сами собой сжались в кулаки.

– Ах ты, свинья, – сказал он. – Как ты это объяснишь?

Блор вскинул голову и выпятил квадратную челюсть.

– Вы, джентльмены, все неправильно поняли, – сказал он. – У меня есть документы, вы можете на них взглянуть. Я служил в уголовном розыске, раньше. Теперь у меня свое детективное агентство в Плимуте. Меня наняли сюда на работу.

– Кто нанял? – спросил Уоргрейв.

– Этот человек, Оуэн. Приложил солидный чек на расходы и объяснил, чего он от меня хочет. Я должен был присоединиться к компании, выдав себя за одного из гостей. Мне сообщили все ваши имена. Я должен был следить за всеми вами.

– С какой целью?

Блор горько ответил:

– Драгоценности миссис Оуэн… Как бы не так! По-моему, такой особы просто не существует!

И снова рука судьи протянулась к губе, на этот раз задумчиво.

– Полагаю, что ваш вывод вполне основателен, – сказал он. – Алрик Норман Оуэн! В письме к мисс Брент фамилия хотя и неразборчива, зато имена читаются вполне отчетливо – Анна Нэнси, – так что инициалы, как вы может видеть, те же самые. Алрик Норман Оуэн – Анна Нэнси Оуэн – иными словами, А.Н. Оуэн, Аноуэн. Из чего, при известном напряжении фантазии, легко получается АННОУН – НЕИЗВЕСТНЫЙ![5]

– Но это же фантастика… безумие! – вскрикнула Вера.

Судья жалостливо кивнул и произнес:

– О, да. У меня нет никаких сомнений, что нас всех пригласил сюда опасный безумец, возможно, маньяк-убийца!

Глава 4

I

На миг все смолкли. Воцарилась горестная, озадаченная тишина. Потом ясный и чистый голос судьи зазвучал снова:

– А теперь мы перейдем к следующей стадии нашего расследования. Правда, сначала я расскажу о себе.

Он вынул из кармана письмо и швырнул его на стол.

– Это послание написано якобы моей старинной приятельницей, леди Констанцией Калмингтон. Я не видел ее уже много лет. Она путешествует по Востоку. Письмо как раз в ее духе – расплывчатое, бессвязное; в нем она приглашает меня сюда, погостить, от имени хозяина и хозяйки, которых описывает также туманно. Так что прием один и тот же, как видите. Упоминаю о письме только потому, что оно согласуется с другими уликами – из чего вытекает одно любопытное умозаключение. Кем бы ни был тот человек, который заманил нас сюда, ему многое о нас известно; точнее, он потратил немало сил и времени, чтобы это узнать. К примеру, он – или она, не знаю – осведомлен о моей дружбе с леди Констанцией и даже знаком с ее эпистолярным стилем. Ему кое-что известно о коллегах доктора Армстронга и их настоящем местонахождении. Он знает прозвище друга мистера Марстона и то, какие тот обыкновенно шлет телеграммы. Он точно знает, где два года назад отдыхала летом мисс Брент и с кем она там встречалась. Он все знает об армейских приятелях генерала Макартура.

Он умолк. Потом продолжил:

– В общем, он знает очень много. И, основываясь на этом знании, выдвинул против нас вполне определенные обвинения.

Поднялся ропот возмущения.

– Все это наглая ложь! – крикнул генерал Макартур. – Клевета!

– Это ужасно! – воскликнула Вера, часто дыша. – Чудовищно!

Роджерс хрипло вымолвил:

– Ложь – все ложь… мы никогда… никто из нас…

Энтони Марстон буркнул:

– Даже не знаю, о чем там говорил этот болван!

Поднятая рука судьи Уоргрейва усмирила волнение. Он заговорил, тщательно подбирая слова: