Десять негритят

– Я лишь устанавливаю факты, – пояснил Уоргрейв. – Затем в комнату вошел Роджерс с бокалом бренди, куда он вполне мог добавить яду еще за дверью. Бренди дали выпить упавшей в обморок женщине, а вскоре после этого ее муж и доктор Армстронг помогли ей подняться наверх, в спальню, где доктор дал ей успокоительное.

– Так все и было, – подтвердил Блор. – Точно. Значит, вне подозрений остаются судья, мистер Ломбард, я и мисс Клейторн.

Голос у него был громкий и торжествующий. Судья, пронзив его холодным взглядом, буркнул:

– Вы так думаете? Но мы должны рассмотреть все возможные варианты развития событий.

Блор онемел. Потом сказал:

– Не понимаю.

– Миссис Роджерс лежит наверху, в своей постели, – начал описывать Уоргрейв. – Снотворное, которое дал ей доктор, начинает действовать. Она, обмякнув, дремлет. Предположим, что в этот момент раздается стук в дверь, кто-то входит и протягивает ей стакан воды и таблетку со словами: «Доктор велел вам выпить вот это». По-вашему, она не выпила бы ее тут же, не задавая вопросов и не раздумывая?

Наступило молчание. Блор переступил с ноги на ногу, нахмурившись.

– Ни одной минуты не верю, – сказал Филипп Ломбард. – Кроме того, никто из нас не покидал эту комнату в течение нескольких часов. Умер Марстон, и мы были заняты.

– Кто-нибудь мог выйти потом из своей спальни, – возразил судья.

– Но тогда с ней был бы Роджерс, – в свою очередь возразил Ломбард.

Армстронг пошевелился.

– Нет, – сказал он. – Роджерс был внизу, убирал после обеда в гостиной и буфетной. Кто угодно мог пройти тогда к ней незамеченным.

– Но, доктор, – произнесла Эмили Брент, – разве женщина уже не должна была крепко спать под воздействием того лекарства, которое вы ей дали?

– Скорее всего, да. Но не обязательно. Когда прописываешь пациенту лекарство впервые, никогда не знаешь, как именно оно на него подействует. Иногда проходит немало времени, прежде чем успокоительное возымеет эффект. Все зависит от индивидуальной реакции пациента на тот или иной препарат.

– А что еще вы можете сказать, доктор? – спросил Ломбард. – Вам-то это на руку, не так ли?

Лицо Армстронга снова потемнело от гнева. И снова тот же бесстрастный тихий голос остановил слова, уже готовые сорваться с его уст:

– Любые контробвинения бессмысленны. Надлежит рассматривать только факты. Полагаю, можно считать установленным, что события, подобные описанным мною только что, могли иметь место. Согласен, что их вероятностная ценность не велика; хотя здесь, опять же, многое зависит от личности. Например, явись с таким поручением мисс Брент или мисс Клейторн, это не вызвало бы у больной ни малейшего удивления. Согласен, что, выступи в роли посланца я, или мистер Блор, или мистер Ломбард, это показалось бы, мягко говоря, необычным, однако, повторюсь, вряд ли пробудило бы у больной серьезные подозрения.

– И какой из этого… вывод? – спросил Блор.

VII

Судья Уоргрейв, поглаживая верхнюю губу и выглядя совершенно спокойным и оттого бесчеловечным, сказал:

– Мы только что разобрались со вторым убийством и пришли к выводу, что подозревать в нем можно любого из нас.

После паузы он продолжил:

– Теперь о смерти генерала Макартура. Она имела место сегодня утром. Прошу всякого или всякую, кто считает, что у него или у нее есть алиби, высказаться и объяснить нам его. Я, со своей стороны, могу сразу заявить, что у меня надежного алиби нет. Я провел утро, сидя на этой террасе и размышляя о том исключительном положении, в котором мы все оказались. Я сидел вон в том кресле на террасе все утро, до гонга, однако полагаю, что были периоды, когда меня никто не видел и когда я мог встать, спуститься незамеченным к морю, убить генерала Макартура и также незамеченным вернуться назад. Ничего, кроме моего слова, не может служить подтверждением того, что я не покидал эту террасу. В сложившихся обстоятельствах этого недостаточно. Нужны доказательства…

– Я все утро провел с мистером Ломбардом и мистером Армстронгом, – сказал Блор. – Они могут это подтвердить.

– Вы ходили в дом за веревкой, – уточнил доктор.

– Да, ходил, – кивнул бывший инспектор полиции. – Только туда и сразу назад. Вы же знаете.

– Вас долго не было… – возразил Армстронг.

Блор стал пунцовым.

– На что вы, черт возьми, намекаете, доктор?

– Я только сказал, что вас долго не было, – повторил тот.

– Но мне ведь надо было найти ее, верно? Не могу же я в чужом доме знать, что где лежит.

– В отсутствии инспектора, другие два джентльмена были вместе? – уточнил Уоргрейв.

– Разумеется, – горячо начал Армстронг. – Точнее, Ломбард отошел на минуту. Я же стоял на месте.

– Я ходил проверить возможность передачи светового сигнала на берег, – сказал с улыбкой Филипп. – Искал наиболее подходящую для этого точку. Меня не было всего минуту-другую.

Армстронг кивнул.

– Правильно. Недостаточно, чтобы совершить убийство, уверяю.

– Кто-нибудь из вас смотрел на часы? – спросил судья.

– Нет.

– У меня их не было, – сказал Ломбард.

Ровным голосом Уоргрейв произнес:

– Минута-другая – расплывчатое понятие… – Он повернулся к женщине с прямой спиной и работой на коленях. – Мисс Брент?