Десять писем

Почувствовав, что сдерживаться уже нет сил, и что обычные слёзы вот-вот перерастут в самую настоящую истерику, я резко убрала руку от любимого лица и, отвернувшись, сделала несколько глубоких успокаивающих вдохов, чтобы взглянуть на неё ещё раз с улыбкой на губах, прежде чем я покину эту комнату и вряд ли вернусь сюда в ближайшее время. Я не плакала несколько лет. Слёзы по моему мнению – слабость. А сейчас не время для слабостей.

– Вы очень на неё похожи, – неожиданно раздавшийся женский голос заставил меня резко обернуться в сторону двери.

В паре метров от меня стояла женщина средних лет. Одета строго, белая рубашка и чёрная до колена юбка, тёмные волосы были убраны в аккуратный пучок. Её внешний вид наводил меня на мысль, что она работает в этом доме. На её губах играла доброжелательная улыбка, вполне искренняя, а в глазах было… понимание. Мне стала некомфортно, что меня застали в такой уязвимый момент.

– Да, наверное, – ответила я, поспешив накинуть ткань обратно на законное место.

– Меня зовут Глория, – представилась она. – Я управляющая. Если вы закончили, я могу проводить вас в вашу комнату, мисс Браун.

Столько официоза вполне в духе хозяина.

– Зовите меня Вивиан, – тепло улыбнувшись, сказала я.

Мы прошли по коридору, выполненному в тёмных тонах, на стенах которого висели незнакомые мне экстравагантные картины в шикарном обрамлении. Возможно, кто-то посчитал бы меня необразованной, но для меня искусство – не повод для раздумий, для меня искусство – это, прежде всего, выражение эмоций.

– Ваши вещи уже разобраны. Мистер Миллер распорядился накрыть сегодня ужин в двадцать один ноль-ноль и просил вам передать, чтобы вы не опаздывали. Поэтому вы пока можете отдохнуть. Время ещё есть, – проинформировала она меня, открывая передо мной дверь и пропуская меня в комнату, в которой я прожила большую часть своей жизни.

Мои брови удивлённо поползли вверх. Здесь явно кто-то постарался. Тёплые кремовые оттенки, минимум мебели и огромная кровать в самом центре комнаты, на которую хотелось прыгнуть с разбега, будто мне пять. Отсутствие золота, фресок и черных роз. Я была безумно рада этому неожиданному обновлению, поскольку от театральщины в этом доме воспалялись глазные яблоки.

Так как мои вещи ещё не были до конца разобраны, я попросила Глорию подготовить мне платье для ужина, а затем направилась в ванную комнату и, наполнив джакузи, погрузилась в обжигающе горячую воду с пеной с ароматом ванили. Меня до сих пор потряхивало от пережитых в той комнате чувств. Почему отчим её не закрыл? Он тоже до сих пор скорбит?

Задержав дыхание, я опустилась на самое дно белого камня, расслабляя мышцы тела и стараясь абстрагироваться от мыслей о предстоящем семейном ужине. Получалось плохо. Сложно признаться самой себе в собственном страхе. И страх ли это? Я так много работала над собой, так чего же я боюсь? У меня не было ответа. И это был первый обман.

Вынырнув на поверхность и жадно глотнув воздуха, я решила переключиться на более позитивную волну, чтобы даже самой малейшей эмоцией не показать, что творилось внутри. Они не поймут.

Обернувшись в белое пушистое полотенце, я нацепила патчи, хотя ни разу не видела от них должного эффекта и, напевая абсолютно не соответствующую моему настроению Easy On Me, вышла из ванны.

– Тебе когда-нибудь говорили, что ты отвратительно поёшь?

Лениво прислонившись к комоду, Алекс стоял возле окна и пристально смотрел мне прямо в глаза. Я растерялась. Я не ожидала, что он приедет так быстро, а я даже … Даже что? Не успею натянуть нижнее белье? Почему-то эта мысль заставила моё тело покрыться мурашками.

 Я наивно надеялась, что за пять лет моего отсутствия мой сводный брат превратиться в жирного, лысеющего, беззубого мужика. Моё воображение услужливо подкидывало мне соответствующие образы. Так было бы проще, но я, очевидно, облажалась. Мысленно отмахиваясь от своих идиотских мыслей, я рассматривала его будто в первый раз.

Я видела много красивых мужчин, но он переплюнул их всех. Он никогда от меня не услышит, что его лицо я считаю совершенным. И дело не в правильных чертах лица. Совсем нет. Дело во взгляде. В пронзительных голубых глазах, притягивающих своим бесконечным холодом. Никто и никогда не смотрел на меня так, как он. Никто и никогда.

Это чувство сродни падению в арктическую глубину, когда каждый миллиметр твоей кожи захвачен властной стихией, и ты вынужден ей подчиниться, чтобы всплыть хоть на мгновение и вдохнуть такой желанный кислород. Я бы предпочла навсегда остаться там. И сейчас, стоя напротив него, я пыталась схватить ускользающую эмоцию, которую я пока боязливо определяла, как… влечение? Я с ужасом осознала, что ничего не прошло. Словно и не было этих лет.

Заметив его иронично приподнятые брови, свидетельствовавшие о том, что пауза затянулась, я почувствовала себя круглой дурой. Боже, возьми себя в руки.

– Знаешь, обычно люди мне не врут, – с энтузиазмом включаясь в заранее отведённую мне роль, ослепительно улыбнулась я.