Десять писем

 Ещё секунду назад его пухлые губы теперь сжались в тонкую линию. Его нахмуренный взгляд скользнул по моему влажному после душа телу и вернулся к лицу.

– Видимо, ты плохо разбираешься в людях, – напряжённо ответил он.

Я вскинула брови.

– В некоторых отдельных личностях очень даже неплохо.

Он молчал.

Мельком окинув взглядом его слегка отросшие русые волосы, я остановилась на чёрном рисунке, покрывающем левую руку, которого точно не было раньше. Мне захотелось увидеть его полностью. Насколько уместно будет попросить его снять футболку?

Оттолкнувшись от комода, он подошёл ко мне, засунув руки в карманы джинс.

– Я надеюсь, жизнь на протяжении пяти лет вдали от семьи принесла свои плоды, и ты больше не будешь вести себя, как отбросы этого города, – голос сочился презрением, будто он каждую секунду своей жизни жалел, что семнадцать лет назад я переступила порог этого дома.

Больно. Но я очень старалась держать маску.

– Именно в нашем конкретном случае я безумно счастлива, что оказалась максимально, как только смогла, дальше от вас. Это время пролетело как неделя в самом крутом SPA-салоне Нью-Йорка, – вложив в эту фразу всю силу своего сарказма, я невинно хлопала ресницами, пока мои внутренности переворачивались вверх дном.

Раньше наши словесные перепалки не пугали меня. Я знала, что он ничего мне не сделает. Но сейчас моя уверенность трещала по швам. Передо мной стоял всё тот же он, но только с какими-то дополнительными функциями. Если отмести, что он стал старше, а его взгляд холоднее, то, просканировав его в течение пары секунд, я поняла, в чём причина моих сомнений. Он меня подавлял.  Его напряжённый взгляд исподлобья придавливал меня к полу, давая понять, что сейчас я для него не более чем надоедливый комар. Мне стало зябко, а в груди расползалось чувство тревоги и… возбуждения? Я сумасшедшая.

Он расплылся в какой-то ненормальной улыбке и, отойдя к кровати, двумя пальцами подцепил лежащий на ней мой белый сарафан, который я планировала надеть на ужин. Он был достаточно скромного фасона и полной противоположностью тем откровенным вещам, что я носила раньше.

– Я рад, что обучение на дизайнера привило тебе немного вкуса, и ты перестала одеваться как шлюха, – злая усмешка исказила черты его лица, а платье полетело бесформенным комком обратно на кровать. Похоже, что за годы, проведённые врозь, шкала его ненависти по отношению ко мне поднялась на пару пунктов.

– Ну, во-первых, я училась на дизайнера интерьеров, и слабо верится, что ты этого не знал. А во-вторых, ещё не вечер.  Я обещаю, что в самое ближайшее время я покажу тебе ту часть гардероба, которую монашки сожгли бы на костре, боясь заразиться венерической болезнью, – моя натянутая улыбка грозилась испортить всю мою актёрскую игру.

Он нервно сжал руки в кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Отлично, он разозлился. Хотя, в принципе, с момента его появления я не увидела ни одной положительной эмоции.

– Я тебя предупреждаю, Вивиан, – я поморщилась. Только он всегда называл меня полным именем и никогда этой традиции не изменял. – Ты будешь вести себя прилично, и одеваться соответствующе. Никаких наркотиков. Даже травки. Я не отец и не буду закрывать глаза на твои выходки, – он подошёл ко мне так близко, что мне пришлось задрать голову, чтобы посмотреть ему в глаза. –  Дай мне только один повод, и я клянусь, я закрою тебя в клинике до конца твоих дней, а их будет не так много, учитывая, какой образ жизни ты привыкла вести. Не забывай, из какой ты семьи. Я ясно выразился?

Меня охватил гнев. Кто он такой, чтобы стоять и отчитывать меня?! Он ни хрена не знает обо мне и моей жизни. Он всегда видел лишь верхушку айсберга и не более того. Сынок богатых родителей, появившийся на свет с золотой ложкой в заднице, которому с детства все приносили на блюдечке с голубой каёмочкой. Я хотела ему сказать, что он может засунуть свои охренительно большие требования в одно место, но вслух произнесла:

– Ясно.

Видимо моё «ясно» прозвучало для него не слишком убедительно, потому что он продолжал стоять и сверлить меня злым взглядом.

– Оденься. Жду тебя внизу через двадцать минут, – в приказном тоне сказал он и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Чёрт. Чёрт. Чёрт.

И дня не прошло, как он вывел меня из себя. Перед возвращением домой я так долго настраивала свой эмоциональный фон на нужную волну, а ему хватило десять минут, чтобы моя маска уверенности дала трещину. Мне хотелось крушить всё вокруг от собственного бессилия. Хотелось выкинуть в помойку осквернённое им платье и надеть свой самый развратный наряд назло ему. Но моя внутренняя стерва успокаивающе гладила меня по голове и шептала, что это не выход. И я была с ней полностью согласна. Спустя ровно двадцать минут, надев всё-таки это чёртово платье, я спустилась вниз.