Десять покушений на Ленина. Отравленные пули

КОНОПЛЕВА:Я получила от Рабиновича деньги на дорогу в размере одной тысячи рублей. Ефимову, который ехал вместе со мной, был перед адрес члена ЦК ПСР В.Н.Рихтера. Выехали в Москву в двадцатых числах марта по новому стилю. Ехали по билетам железнодорожных служащих. Имели на руках командировки в Сибирь через Москву.

ГЕНДЕЛЬМАН:Многое вы в письме ЦК РКП/б/ не писали, а теперь на суде, все выложили. Почему?

КОНОПЛЕВА:Когда писала доклад в ЦК РКП/б/, не думала, что некоторые даже мелкие детали, существенны. Но когда на процессе цекисты начали ставить всякое лыко в строку, стала говорить подробнее.

ГЕНДЕЛЬМАН:Знал ли Ефимов, зачем едет в Москву?

КОНОПЛЕВА:Должен был знать. С ним обо всем говорил Рабинович. О том, что Ефимов саботировал работу по слежке за Лениным, не знала. Хотя замечала, что он к делу покушения в Москве заметно охладел.

ПЯТАКОВ:Обвиняемый Веденяпин, отрицаете ли вы показания Коноплевой в части, касающейся вас?

ВЕДЕНЯПИН:Из Петрограда в Москву я выехал в конце февраля 1918 года. В Москве был введен в бюро ЦК ПСР. Занимался распространением литературы. В Пименовском переулке существовал легально действующий ЦК ПСР. Там же размещались областной и губернский комитеты ПСР. Возможно, в Пименовском переулке и встретил Коноплеву. Знал ее по Питеру. Мог дать ей свой адрес. Это естественно. Я допускаю. Но какого-нибудь разговора в связи с покушением на Ленина, я с Коноплевой не вел. Я это категорически заявляю.

КРЫЛЕНКО:Вы не помните или не вели?

ВЕДЕНЯПИН:Я таких разговоров не вел.

КРЫЛЕНКО:Устанавливаю: Коноплева встретила Веденяпина в Пименовском переулке. Веденяпин жил с Тимофеевым на Новинском бульваре. Весь петроградский период Веденяпин был кассиром ЦК ПСР, а в Москве уже не был. Но об этом члены ПСР могли не знать и за деньгами явились к нему.

ПЯТАКОВ:Обвиняемый Гоц, что вы можете сказать относительно встреч с Коноплевой в Петрограде и Москве?

ГОЦ:Коноплеву я знал. Она не произвела на меня тогда впечатление человека волевого, человека-монолита, человека, охваченного идеей индивидуального террора. Разумеется, Лидия Васильевна не истеричка. Но нервы ее явно расшатаны. Я опасался, что в нужный момент не хватит решимости и силы нажать на спусковой курок или бросить бомбу. К желанию Лидии Васильевны совершить индивидуальный террористический акт я отнесся прохладно…

Отговаривал, а точнее, предостерегал ее от неразумного и опасного шага на пути индивидуального террора.

Очевидно, Коноплева мыслила свою роль не в качестве Жанны Д^Арк, мстящей за национальное поражение, а в качестве Шарлотты Кордэ, мстящей за революцию, которую большевистская власть исковеркала, извратила, прикрываясь именем социализма, толкая ее на путь, которым революция идти не должна. Мотивы, которые толкали Коноплеву на индивидуальный террор, были не национальные, а революционные. Должен сказать о Ефимове… Я знал его как товарища по каторге. Знал, что он работает в нашей организации. Знал, что он никогда не занимал в ПСР ответственных постов и крупной роли не играл. Это был серый, будничной работы человек — для поручений и только. Я не помню, чтобы он проявил себя в каком-нибудь ответственном деле.

КРЫЛЕНКО:Скажите, на заседании ЦК, когда встал вопрос о терроре, лично вы голосовали "за" или "против"?

ГОЦ:Полагаю, личные, субъективные взгляды, высказывать здесь неуместно.

КОНОПЛЕВА:Что бы о нас сейчас с Ефимовым ни говорил Гоц, тогда, в апреле 1918 года, он нас боготворил, назвал героями народовластия. Воодушевленная его поддержкой, я тогда решила, что через некоторое время вернусь в Москву, налажу связи, расширю круг знакомства, соберу нужные сведения о Ленине и снова попытаюсь его убить.

ПЯТАКОВ:Обвиняемый Тимофеев, вы подтверждаете или отрицаете показания Коноплевой?

ТИМОФЕЕВ:Пусть судит Трибунал.

КРЫЛЕНКО:У меня два вопроса.

ТИМОФЕЕВ:Еще два слова. О том, что Рихтер принимал участие в подготовке покушения на Ленина, я абсолютно не слышал. Если бы это дело возглавил ЦК ПСР, то оно должно бы быть поручено мне. Во-первых, как вам известно, я ведал военной организацией. Во-вторых, из состава бюро единственным человеком, наиболее подходящим был я, а отнюдь не Рихтер, который мог великолепно излагать историю итальянских новелл, ни никак не заниматься подготовкой покушений.

ДАШЕВСКИЙ:Почему вы себя выставляете единственном членом ЦК, способным к боевой работе? Были ведь и другие работники в Москве, кто мог бы более успешно руководить, например, Зензинов.

ТИМОФЕЕВ:Ни в коем случае.

ДАШЕВСКИЙ:Почему?

ТИМОФЕЕВ:Он боевик типа Рихтера.

ДАШЕВСКИЙ:Почитайте его воспоминания. Известно ли вам, что этот боевик "типа Рихтера", в 1906–1907 годах входил в состав боевой организации Савинкова?

ТИМОФЕЕВ:Зензинов в эту организацию не входил. Гоц может лучше на это ответить.

ГОЦ:Не припоминаю. У меня плохая память.