Десять (СИ)

— Всё, всё, понял, но спросить-то я должен был, — улыбнулся он свободно, в своей собственной, ни на кого не похожей, манере. — Только ничто мне не помешает защекотать тебя до смерти, — с шутливой угрозой заявил Симон, одним движением потянул на себя Юлю, перевернул на постель и устроился рядом.

Через пару часов бесконечных писков, возни, запыхавшегося дыхания, алеющих щек и испарины, двое смотрели в потолок, прижавшись друг к другу:

— Хорошо, что мы приехали.

— Хорошо.

— На ужин надо идти.

— Надо.

— Люблю тебя.

— Люблю тебя.

Оставалось несколько дней до отъезда. Компания приятелей: Симон, Юля, Пашка, такой же спортсмен, как и Симон, и его подруга Света осмотрели большую часть доступных достопримечательностей.

Особенно Юле запомнился сфинкс, она долго разглядывала его. Аура в этом месте казалось особенной, мистической, казалось, гравитация здесь не действовала. Юля, словно поднялась над землей и парила благодаря мистическим волнам, окутывающим древне изваяние мифического существа.

В пирамиду она побоялась идти, потом жалела — ведь нужно всегда шагать на одну ступеньку выше. Необходимо сделать шаг, ведь только благодаря этому шагу открывается череда следующих ступеней, достижений, побед.

Как тогда, когда Юля сделала шаг в воду и, удерживаемая руками Симона, ощутила всю мягкость, доброжелательность морской глади. Почувствовала, как вода ласкает тело, дарит прохладу, невесомость, до этого момента неведомую Юле.

Конечно, она не научилась плавать самостоятельно, всегда рядом находился Симон. Держал под поясницу или за талию, позволяя насладиться ощущениями. Научил откидываться на спину и, расслабившись, покачиваться на волнах. Слушать всплески, шум волн, шелест воды. Юля знала наверняка, с ней ничего не случится, в любой момент, если море вдруг перестанет быть гостеприимным, Симон выхватит ее, не даст пойти на дно. Юля подружилась с водой, поверив, что шаг на одну ступеньку выше, — самый верный шаг.

Вечер в отеле обещал сытный ужин, легкий алкоголь, развлекательную программу. Симон терпеливо наблюдал, как Юля растерянно бродила по номеру, вяло собираясь на моцион.

— Что ты наденешь? — живо поинтересовался Симон, показывая взглядом на вещи, аккуратно висевшие в шкафу.

— Не знаю… — растерянно пробормотала Юля.

— Надень красное платье, с открытой спиной.

— Оно слишком открытое и очень уж красное. В нём на меня смотрят.

— На тебя в любой одежде смотрят. На тебя невозможно не смотреть. Нужно быть слепым, чтобы не смотреть! Не бывает слишком красного для блондинки, не может быть слишком открытой одежды для тебя. Уж я-то знаю, что говорю: моя мать француженка, так что я разбираюсь в красном, а отец — алжирец, я точно знаю толк в блондинках. Одевайся, я подожду на улице. Не забудь лодочки на каблуках, — добавил он.

— Я с тебя ростом на каблуках, — недовольный румянец покрыл щеки Юли.

— Не вижу проблем. Пускай все сдохнут от зависти, маленький. Моя девушка самая красивая. На высоких каблуках, в красном, откровенном платье. Самая обалденная блондинка, какую только могла создать природа!

— Света тоже красивая блондинка.

— Света красивая блондинка, а ты самая красивая. Я жду тебя, покажем всем небо в алмазах, — отрезал Симон и вышел на улицу.

Юля вздохнула, недовольно посмотрела на косметику, слишком фривольное платье, обувь на невероятно высоком каблуке. Уже через полчаса выбралась из номера, одетая по совету Симона. С огромным трудом проигнорировав похотливые взгляды встречных мужчин, спустилась со второго этажа и у бассейна встретилась с сияющим Симоном.

Находясь в мерцающих огнях дискотеки для отдыхающих Юля ощущала липкие, жадные взгляды мужчин, которые скользили по голой спине или, того хуже, по груди без бюстгальтера, оставляли скользкие следы похоти на её теле.

Юля пряталась в привычных объятьях Симона. Старалась абстрагироваться от излишнего внимания к своей персоне, ощущения грязи от чужих взглядов, от которых чесалось всё тело. Постепенно она расслабляясь, то ли от тепла и уверенности объятий Симона, то ли от танца в центре танцпола, то ли от третьего бокала вина.

Губы Симона казались Юле маняще-близкими, как никогда соблазнительными, дыхание сладко-пряным, вкусным. Против обыкновения она не стала ждать инициативы с его стороны. Не стала обращать внимания на толпу, состоявшую преимущественно из мужчин с жадными, похотливым взглядами. Проигнорировала и Пашку, который сломал глаза об ее обнаженную спину, несмотря на присутствие верной спутницы — Светланы, а ведь та ни в чем никогда ему не отказывала.

Кончиком языка Юля дотронулась до губ Симона, он послушно приоткрыл рот, впуская. Та словно пробовала на вкус губы Симона впервые. Осторожно встретилась языком с его языком, исследовала. Откровенно смаковала, с жадностью отвечала на инициативу, проявляла сама невиданную ранее жажду, пока не оказалась поглощена поцелуем настолько, что забыла: они в публичном месте, среди множества посторонних людей. Объятия Симона стали тесными, как тиски, кажется, он полностью игнорировал окружающих, ни на секунду не собирался отпускать Юлю.