Десять сказочников под одной крышей

— Бери, что велю, всё пригодится. А придёшь к Еме — сама соображай, кому какой гостинец аль подарочек дать. Если пошлёт тебя куда-нибудь Ема, ты сперва ко мне зайди, скажись, за каким делом послали.

— Спасибо, бабушка, — поблагодарила старушку Чача и направилась домой.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Рано утром, на зорюшке, Чача сложила в пестерь щеть, пузырёк с водой, брусок, ленточку, масло, мясо, хлеб и пошла к Еме. Шла она, шла и увидела утлую избушку без окон, с маленькой дверью под самой крышей. Вот те на: окон нет, придётся в дверь стучать.

Стала девочка подходить к избушке, а дорогу ей осина преградила: до земли наклонилась и давай ветками махать, давай махать! Никак к дверям не даёт подойти.

Догадалась Чача: это Емина караульная, потому и шубуршит ветвями, проходу не даёт. Догадалась она, вытащила из пестеря алую ленточку и привязала к ветке осины. Та выпрямилась и перестала ветками махать: довольна, видать, подарочком.

Подошла Чача к двери, позвала Ему — никто не ответил. Второй раз окликнула хозяйку — молчок. Тогда она стала открывать дверь, но та чуть-чуть приоткроется — и обратно захлопывается со страшным скрипом.

— Ах, бедненькая! — пожалела Чача и скрипучую дверь. — Давно тебя не смазывали. — И положила под пятку двери кусочек масла, растопила его своим дыханием. Дверь сама открылась настежь.

— Ема-кулёма, выйди из горницы, встречай гостью! — позвала Чача.

Из горницы никто не вышел.

— Ема-кулёма, выйди из горницы, встречай гостью! — во весь голос закричала девочка, но хозяйка всё равно не вышла, даже голосу не подала.

Тогда Чача переступила порог, но на неё стал наскакивать веник-голичок. Так и скачет, так и скачет, чуть в глаза прутьями не тычет.

— Не прыгай, глупёнышек, не трать на пустое дело силушку свою. Дай я поглажу тебя да под лавочку положу, — проворковала девочка и положила веник в уголочек под лавочку. Только сделала это, ворон перед нею крылья распустил и давай прыгать да злобно кричать, того и гляди темя будет долбить.

Вытащила Чача из пестеря челпан хлеба и сунула его ворону. Тот схватил хлеб и забился в тёмный угол.

«Ну, теперь всё, — подумала девочка, подходя к проходу в горницу. — Больше, наверное, никто не остановит».

Но не тут-то было! Выскочил откуда-то чёрный кот с белой бородою и с огненными глазами, да Чача мясца ему подбросила, и кот, доволышй гостинцем, ушёл в свой угол.

Из горницы вышла сама болотная хозяйка, с чёрным лицом и с зелёными волосами.

— Зачем пришла? — проскрипела Ема и лязгнула зубами.

Не растерялась девочка, Еме прямо в жёлтые глаза посмотрела и сказала:

— Бабушка ткать собралась, а ты бёрдо наше не вернула.

Вот она и послала меня за ним..

— Занято ваше бёрдо. Я сейчас буду ткать, а ты о ту пору сходи на ближнюю лесную полянку да накорми моих кур.

— А чем их накормить?

— Становись посредине поляны и скажи: «Куть-куть, ешьте что помягче да послаще».

Побежала Чача на ближнюю поляну и хотела уж Еминых кур позвать, да вспомнила добрую старушку, что живёт у болота. Вспомнила и завернула к ней.

Старушка на лавочке под окошком сидит и сладко дремлет.

— Бабушка, меня Ема послала кур кормить.

Проснулась старушка, узнала Чачу, обрадовалась ей. Да и как не радоваться: всю жизнь одна, не с кем перемолвиться, а тут живой человек.

— Хорошо ты сделала, внученька, что ко мне зашла, — сказала старуха. — Не кур ты будешь кормить, а стадо злющих коршунов. Если ты сделаешь так, как велела Ема, то коршуны заклюют тебя. А ты вот как сделай. Придёшь на поляну, найди толстую ель с дуплом и залезай в дупло да поленом закройся. Как закроешься, тогда можно и Еминых кур позвать.

Так и поступила девочка. Прибежала на поляну, нашла толстенную ель с дуплом, залезла внутрь, закрылась поленом так, что только маленькая щель осталась, и крикнула:

— Куть-куть, ешьте что помягче да послаще!

Откуда ни возьмись прилетела стая коршунов, закаркала, закружилась над поляной, но никакого корма не нашла. Тогда один коршун клюнул другого, потом второй, третий — и от того коршуна одни перья остались. Говорят, что ворон ворону глаз не выклюет, а эти хищники друг друга едят.

Наелись, видно, коршуны и коршунята, улетели куда-то. Чача выбралась из дупла, собрала Коршуновы перья и, в доказательство, что Еминых «кур» накормила, принесла болотной хозяйке.

— Наелись, Ема, твои куры и улетели куда-то, — сказала девочка. — Давай теперь бёрдо.

— Ишь какая прыткая! Сразу видно: из молодых, да ранняя. Не успела я ещё выткать холстину, не освободилось бёрдо. Сходи лучше на среднюю поляну и остриги моих овец. О ту пору, глядишь, и освободится бёрдо.

— А чем ты их привязываешь, когда стрижёшь?

— Ничем не привязываю, они у меня смиренные. Ты выйди на середину и скажи: «Баль-баль, выходите ко мне, я остригу вас». Они выйдут, а ты и стриги по порядочку. Поняла аль нет?

— Поняла, поняла, — сказала девочка и поспешила уйти на поляну.

Пришла она на среднюю поляну и только хотела овечек собрать, да вспомнила старухин совет и побежала к ней, к доброй старухе, что у болота живёт и всё на свете, видать, знает.

Старушка опять на лавочке сидит, на солнышке греется.