Десять Слов о Промысле

Также святой отец высказывается по давнему вопросу о соотношении природы и искусства, о том, что человеческое искусство подражает природе. Блж. Феодорит эту идею помещает в библейский христианский контекст. Саму способность и стремление к творчеству человек получил от Бога, являясь образом Творца, и стремится в этом подражать Ему, но в полной мере это не удается по понятным причинам тварной ограниченности человека, и потому он занимается тем, что подражает Божией твари, как бы создавая ее образы: образ Творца, творя в подражание своему Первообразу, создает образы сотворенной Тем же Творцом природы.

В четвертом Слове блж. Феодорит проводит важную богословскую мысль о возведении ума от восхищения видимым величием и красотой твари к восхищению всепревосходящим величием и красотой Самого Творца: «Ибо правильно и справедливо заключаем: если таково величие тварей, то каков Творец? Если же столь прекрасен вид сотворенного, то какова же красота наилучшего Художника и Творца всяческих?» (с. 120–121). Но главный предмет его рассуждения здесь – человеческие руки, которые, при главенстве человеческого ума, с помощью искусства и создают цивилизацию и культуру. На вопрос же, откуда у человека знание материалов для построения различных элементов материальной цивилизации, Кирский архипастырь отвечает: «Посему явно, что знание обо всем этом получил человек от Творца, что Создавший его вложил в его природу и силы, и способность к изобретению искусств… Подлинно да восхвалят Господа все народы, сподобившиеся такой мудрости и наслаждающиеся столькими благами!» (с. 135). Феодорит рассуждает здесь о кузнечном и кораблестроительном деле, ткацком и врачебном искусствах, изобретении письменности, и все это человек способен освоить при помощи данных ему от Бога рук.

В пятом Слове блж. Феодорит рассуждает о пользе для человека животных и насекомых, которых Бог ему подчинил. И эта польза не только материальна, как, скажем, в случае с пчелами, которые человеку приносят мед и воск. Человек часто в своих искусствах и ремеслах подражает животным и насекомым (например, в плетении сетей и ловле птиц – паукам). Блж. Феодорит вслед за свт. Василием Великим стремится пробудить наблюдательность читателя, преподать ему нравственные уроки из жизни неразумных существ – показать их совместную гармоничную жизнь, взаимопомощь, трудолюбие, неприязнь к безделью и т. п. Животные изначально, до грехопадения человека, находились в послушании у него и не причиняли ему вреда, и примеры отдельных праведников, которым покорялись лютые звери, служат своего рода отображением того идеального состояния, которое царило на земле до вторжения греха.

В шестом Слове блж. Феодорит касается уже упомянутых выше проблем социальной несправедливости и ее соотношения с Промыслом Божиим. Главной святой отец объявляет добродетель, он воспроизводит известное античное и святоотеческое учение о добродетели и четырех главных («родовых») добродетелях: благоразумии, целомудрии, мужестве и справедливости. И выясняется, что бедность оказывается хранительницей и воспитательницей добродетели в большей степени, чем достаток и богатство, помогает сохранить здоровье: «Скудость, по слову мудрейшего из врачей, мать здоровья; труды и телесные упражнения, по слову того же учителя, содейственники здоровья» (с. 192). И вообще, здесь мы встречаем много мыслей, схожих со взглядами свт. Иоанна Златоуста на данный вопрос. Блж. Феодорит так же много рассуждает о превосходстве бедности над богатством. Богатство подвергается у него критике, подчас карикатурной и уничтожительной. Однако в одном из следующих Слов он справедливо замечает, что «не господство – учитель зла, не богатство – производитель порока» (с. 261), но неправедное их употребление. И в то же время он проводит идею о равенстве людей пред Богом и о том, что все главные блага земли – воздух, вода и т. д. – предназначены для всех людей, а не только для избранных, и главное – само естество человеческое одинаково: в свободных и рабах, царях и подвластных, эллинах и варварах: «Но не только вхождение в жизнь у всех нас одно и то же, но и исшествие из нее одинаково. Всех нас ожидает одна смерть» (с. 194). Более того, мы не раз встречаем идею о промыслительном восполнении

Богом тягот бедности особой Божественной помощью, облегчающей эти тяготы и обходящей богатых, имеющих все необходимые материальные блага: «Поскольку Творец видел, что у богатых много прислуги, то в удел бедности дал здоровье. Одного носят на руках, а другой ходит, не имея нужды в чужих ногах. Один желал бы иметь здоровье бедного, а другой с сожалением смотрит на немощи богатого» (с. 200).