Десять тысяч небес над тобой (ЛП)

Пол застывает. Сразу же начинает застёгивать рубашку.

— Ты задаёшь слишком много вопросов.

— Но ты хочешь мне ответить. Разве нет?

Он медлит несколько долгих секунд, и я понимаю, что он тоже чувствует это, электрическую связь между нами, которая заставляет мир крутиться. Однако, Пол не понимает, почему он связан с незнакомкой, почему он почувствовал необходимость открыть мне тайны, написанные чернилами на его коже, или почему я даже сейчас тянусь к нему. Сбитый с толку, почти обиженный, он просто поднимается по ступеням, не говоря ни слова.

Когда дверь снова закрыта и заперта. я делаю глубокий вдох и понимая, что дрожу. Я так глубоко доверяю ему, но эта сцена так непохожа на всё, что я видела, путешествуя по вселенным. Я могла бы сделать неправильное движение и нарушить хрупкое равновесие.

Подобраться к Полу в этом измерении означает играть со своей жизнью.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

Глава 17

Когда самое радостное событие твоего дня заключается в том, что кто-то выдаёт тебе свежее ведро в качестве туалета — это нехороший знак.

Парень в маске затащил старое ведро наверх. Он казалось так же доволен поручением, как можно было бы ожидать, но мне всё равно было грустно видеть, как он уходит. Проведя столько времени в этой безжизненной подземной клетке, встреча с кем-то, даже с ним, была подзарядкой для моего скучающего мозга. Но сейчас его не было уже долго, и я чувствую, как комната сжимается вокруг меня, ещё больше отдаляя меня от реального мира.

Моё чувство времени больше не работало. Я не знала, сколько я уже здесь. Более трёх часов с тех пор, как мне принесли еду, однако, потому что я голодна. Точнее я сказать не могу.

Я измотана. К этому времени Маргарет из этого мира уже больше двадцати четырёх часов не спала.

Конечно, переговоры о моём освобождении уже начаты. Ватт Конли вероятно уже приказал банкирам привезти ему миллион долларов немечеными купюрами. Или вместо того, чтобы забрать набитый наличностью портфель из-под скамейки в парке, Леонид вероятно даёт Конли номер счёта на Каймановых островах, который загадочным образом исчезнет после зачисления средств.

Дверь наверху открывается. Я чувствую тот же странный коктейль эмоций, страх, надежда, странное счастье от осознания, что что-то наконец происходит…

… потом я вижу Пола, который возвращается ко мне, и надежда возрастает.

— Вот, — говорит он. Он держит белый контейнер и банку имбирного эля. — Должно быть, ты снова голодна.

— Да. Который сейчас час?

— Какая разница?

— Я просто хочу знать, — мой голос дрожит, но я с трудом сглатываю и продолжаю. — Я так долго в этой комнате, это странно, не знать, что происходит снаружи.

Пол мешкает. Его серые глаза почти нечитаемы, но я вижу, что ему не нравится осознание того, как я напугана. Когда он отвечает мне, его слова просты и точны.

— Сейчас день. Пасмурно. Недавно был дождь, но он прекратился.

Кто мог подумать, что я буду чувствовать такое облегчение, просто услышав, как выглядит небо?

— Спасибо.

— Твой обед опоздал. В следующий раз он будет раньше, если ты всё ещё… будешь с нами.

Значит ли «будешь с нами» — «ещё не свободна» или «всё ещё жива». Я на девяносто девять процентов уверена, что он имеет в виду первое, но в этой ситуации, однако, девяносто девять процентов — не достаточно.

Пол открывает контейнер, и там обнаруживается лазанья и чесночный хлеб. От запаха томатного соуса, сыра и чеснока я почти стону, настолько я голодна.

Но я ещё вспоминаю, как мы с Полом готовили лазанью на кухне моих родителей. Мы слушали Рахманинова, и наши плечи соприкасались, мы смеялись каждый раз, когда что-нибудь не получалось, что случалось постоянно. Это был первый вечер, когда я поняла, что мои чувства к Полу начали меняться. Иногда я думаю об этом, как о первом вечере, когда я произнесла слово «мы»

— Нельзя ли снять это? — я поднимаю свои связанные руки к Полу. — Если я буду есть итальянскую еду со связанными руками, то она вся будет на мне. Или тебе нужна возможность посмеяться надо мной?

Пол никогда бы не стал смеяться над кем-то из-за таких вещей. Он был бы оскорблён самим предположением об этом, на это я и рассчитываю.

Но он не разрезает стяжки. Вместо этого, он говорит:

— Я тебе помогу.

Когда он берет пластиковую вилку из пластикового пакета, я говорю:

— Ты имеешь в виду, что собираешься кормить меня?

— Всё так, как ты сказала. Иначе ты устроишь беспорядок, — он передаёт мне тонкую бумажную салфетку. — Руки должны быть связаны.

Он собирается сесть на край моей кровати, потом отстраняется. Без сомнения, он думает, что я почувствую угрозу, если он слишком быстро приблизится ко мне, так и было бы в нормальной ситуации. На самом деле, когда он наконец-то усаживается рядом со мной, я успокаиваюсь.

Это промедление означает, что он думает обо мне. Пытается сделать это проще.

И несмотря на то, что я не могу ничего сделать, мне помогает осознание того, что он рядом с Жар-птицей.