Десять тысяч небес над тобой (ЛП)

Пол осторожно набирает лазанью на вилку, ждет, пока упадут последние капли соуса, потом подносит это к моему рту. Я чувствую странное смущение, откусывая в первый раз. После этого, однако, мне всё равно. От первых капель томатного соуса у меня на языке, у меня так быстро выделяется слюна, что во рту почти больно. С чесночным хлебом я могу справиться сама, так что я макаю его в соус и откусываю кусок прежде, чем он подносит к моему рту ещё одну вилку. Могу поклясться, никогда в жизни не ела ничего вкуснее.

— Ты более голодна, чем я думал, — говорит Пол.

Должно быть, я заглатываю еду, как голодная собака. Заставляя себя жевать медленнее, я промакиваю рот дешевой салфеткой.

— Извини.

— Не извиняйся. Это я виноват.

Пол чувствует себя виновным. Возможно, я могу это использовать.

— В этом здании есть душ? Или ванна? — Конечно, он развяжет мне руки, чтобы помыться. — Я ем как сумасшедшая и у меня ужасная причёска, держу пари, я выгляжу, как тасманский дьявол.

— Бывало и получше.

Ох. Я выразительно смотрю на него.

— Откуда ты знаешь?

— Я предполагаю.

Снова я напоминаю себе, что грубость Пола — это всегда разновидность честности. С прошлого вечера меня бросили в кузов, испуганную и связанную. Плюс, у меня недостаток сна. Надеюсь, я выгляжу лучше, чем должна в такой ситуации.

— Почему мне так долго не приносили еду? — спрашиваю я. — Ты получишь деньги если меня вернут в целости и сохранности, так? Умерла голодной смертью — это не в целости.

— Для того, чтобы человек умер голодной смертью, нужны недели. Жажда убивает быстрее, за несколько дней, — ещё одно сходство между измерениями? Лицо Пола принимает то самое выражение, когда он понимает, что только что сказал что-то бестактное слишком поздно для того, чтобы промолчать. — Никто не собирается отказывать тебе в еде или воде. Давай остановимся на этом.

— Ты уже пообедал? Держу пари, ты любишь лазанью.

Он медлит.

— Все любят лазанью.

— Но ты её действительно любишь, — говорю я так невинно как могу, между пережёвыванием. — Держу пари, ты даже научился готовить лазанью.

Он не поражен, по крайней мере, этого не видно.

— Тебе нравится притворяться, что ты очень хорошо меня знаешь.

— У меня есть предчувствие в отношении людей.

— Вряд ли. Люди называют предчувствием на самом деле собственное видение или небольшие подсознательные догадки.

— Может быть, я основываюсь на них.

— Твоё подсознание никак не могло догадаться, что я люблю лазанью.

Я смеюсь. Пол так всегда делает, что что-то, о чём он серьёзно говорил на самом деле смешно, его лицо мрачнеет, он пытается улыбнуться, но у него никогда не получается. В такие минуты он чувствует себя уязвимым. Поэтому я быстро говорю:

— Ты всё правильно сказал. Все любят лазанью. Вот и всё.

— Это не всё.

— А что ещё может быть? — Он протягивает мне ещё один кусок, и я принимаю его, разговор плавно течёт во время того, как я ем.

— Я не знаю, — говорит он. — Но я не верю в предчувствие.

— А в сверхъестественные силы веришь?

Этим я заслуживаю взгляд такой же уничижающий, как взгляд моего Пола-учёного дома. Я решаю навести беспорядок в его рациональной голове, кроме того, после часов страха в связанном состоянии мне нужно напомнить себе, как много я знаю. Какая сила у меня всё ещё есть.

Поэтому я говорю:

— Например, мои предчувствия, или экстрасенсорные силы, тебе решать, они говорят мне что ты хотел пойти в жизни другим путем. Законным. Что-то большее, чем это, и значительнее. Я в частности думаю, что ты был бы хорошим… учёным.

Если бы ситуация была менее ужасна, выражение его лица было бы уморительным. Он кладёт контейнер и встает.

— Как ты могла догадаться, что я хотел… — его речь прерывается.

Как я могла об этом догадаться?

— Из того, как ты всегда анализируешь всё вокруг. Ты умён. Я догадалась об этом.

Пол ходит передо мной туда-обратно, его шаги гулко отражаются в этой маленькой, тёмной клетке.

— Кто-то рассказал тебе обо мне. Иначе ты никак не могла бы это узнать.

— Кто об этом знал, кроме тебя самого. Никто, держу пари. Ты нечасто открываешься людям, — это значит никогда и никому.

Он делает шаг назад, чтобы рассмотреть меня под другим углом.

— Что ещё говорит тебе обо мне твоё «предчувствие»?

Я помню, что я кричала Полу из последнего измерения. Эти слова были слишком интимными, слишком точными. На этот раз мои ответы будут просты. Но это всё равно будет то, что я люблю в нём.

В конце концов, осколок души моего Пола в этом мужчине, даже сейчас.

— Тебе нравятся факты. Ты хочешь быть объективным. Иногда люди думают, что ты холоден. Но это не так. Совсем нет. Я думаю ты чувствуешь более глубоко, чем большинство людей, ты просто не знаешь, как показать это. Ты всегда чувствуешь, как будто идёшь не в ногу со всеми. Ты не такой, как люди вокруг тебя, они понимают это так же хорошо, как и ты. И ты думаешь, что с тобой что-то не так, поэтому уходишь в себя ещё глубже. Это просто значит, что люди не знают, какой ты на самом деле.

Пол делает шаг назад. Я думаю, он не знает, пугаться или радоваться.