Десять тысяч небес над тобой

ARPANET. Я знаю это слово, не так ли? Затем я вспоминаю студента, который преподавал нам с Джози историю вычислений. ARPANET был по сути первой версией интернета, версией, которая существовала только для военного использования.

Когда мои родители стали военными? Они и Тео?

Тогда я замечаю, что висит на одном из крючков у двери. Я встаю на ноги и не могу поверить тому, что вижу, пока не прикасаюсь к ней и не чувствую тяжёлую резину и толстые пластиковые линзы.

— Что там? — Спрашивает Тео, не в силах увидеть, что за моим плечом.

— Это противогаз

— Зачем нам нужен противогаз?

Части загадки внезапно объединяются, решение, немедленно формируется перед моими глазами. Противогазы, дешёвая бумага, огород кажется, в этой версии принадлежат вооруженным силам…

Сирена начинает вопить так громко, что вибрация может разбить окна. Мы зажимаем руками уши. Это не очень помогает.

Оповещение о цунами, моя первая мысль. Или пожар, или торнадо. Вот что обычно значат сирены дома.

Но мы не дома.

— Какого черта… — начинает говорить Тео, но в этот момент папа вбегает в гостиную в пижаме.

Вместо того, чтобы спросить, почему Тео здесь после полуночи, и мы оба помяты, мой отец кричит:

— Давайте! У нас нет времени!

Мама бежит следом за ним, на ней простой бежевый халат, завязанный поверх ночной рубашки. Она бросается к столу и раздвигает панель на системном блоке, чтобы снять жёсткий диск.

— Чего вы ждете? — спрашивает она. — Двигайтесь!

Я бегу за ними, Тео шагает позади, когда мы выходим из дома. Джози выбегает последней и несётся мимо нас с шлемом под мышкой.

— Меня направили на базу! — кричит она, огибая маленькую чёрную машину, которая, должно быть, наша. — Я люблю вас!

— Мы тоже тебя любим! — говорит папа, на мгновение оглядываясь через плечо.

К этому моменту десятки людей присоединяются к нам на тротуаре, все они бегут как из Ада. Родители держат маленьких детей на руках, чтобы выиграть время; маленький мальчик, лет, может быть, девяти, прижимает котенка к груди. Никто не переоделся из одежды для сна. Никто ничего не нечет, кроме мамы с её жёстким диском. И все идут в одном направлении.

— Что, чёрт возьми, происходит? — кричит Тео, его голос почти теряется в визжащей сирене.

— Я не знаю, — говорю я, — но я думаю… я думаю, что это воздушная атака.

— Что?

Вот тогда мы слышим жужжание. Гром, который на самом деле не гром. Огонь в небе освещает облака, так что мы видим очертания самолетов над головой.

Бомбардировщики.

Я поняла, как только увидела противогаз — этот мир в состоянии войны.

Глава 07

Я бегу так быстро как могу, но этого недостаточно.

Крики и даже эхо этих криков разносятся по улицам, пока мы несемся к тому месту, которое считается безопасным. Сотни людей присоединяются к этой давке. Если бы я сейчас споткнулась и упала, меня бы насмерть затоптали.

Хуже всего то, что я слышу отдалённый гром бомб.

— Что мы делаем? — кричит Тео.

— Следуем за мамой и папой!

— Я имею ввиду… мы остаёмся здесь? Или уходим? Что?

Он надеется, что я скажу, что мы должны покинуть эту вселенную, уйти и избежать последствий бомбежки. Пойти домой.

Когда одна из версий меня в беде, я чувствую себя обязанной остаться, чтобы они не столкнулись с последствиями моих действий. Хотя этой Маргарет будет плохо несмотря ни на что. Я ни в коей мере не ставлю её под угрозу, просто это реальность её мира.

Но если мы оставим это измерение не завершив работу Ватта Конли, не заберем этот осколок души Пола, тогда Пол будет потерян для нас навсегда и Тео может умереть.

— Продолжай бежать! — кричу я ему. — Держись!

Если всё будет достаточно плохо, я отправлю Тео обратно в безопасное место, и столкнусь с тем, что грядёт.

Сирены кричат всё громче, звук, отражаясь от каждого здания, и у меня начинают болеть уши. У меня сложилось неопределённое впечатление от этой улицы как о брошенной и захудалой; только теперь я понимаю, что эти постройки не развалились с течением времени. Они подвергались бомбардировке.

— Давайте! — кричит мужчина, стоящий у дверей здания, похожего на склад. На нём ярко-красная повязка и шлем, что, надеюсь, означает, что он знает, что делает. — Мы закроем двери через четыре минуты!

Люди в отчаянье напирают. Мама пытается дотянуться до меня, но давка разделяет нас. Внезапно я оказываюсь втиснутой десятками незнакомцев в ночном белье, а некоторые даже в нижнем белье; я даже не пытаюсь вырваться, меня несёт вперёд поток тел вокруг. Трудно дышать. Задыхаясь, я пытаюсь сдвинуться к двери, только получаю локтем по подбородку от кого-то, кто даже не понял, что я была там.

— Эй! — доносится голос Тео сквозь крики. Я поворачиваю шею, чтобы увидеть, как он направляется ко мне. Его рука обвивает мою талию, так крепко, что даже эта толпа не может разделить нас. — Ты в порядке?

— Да, — что даже близко не к истине, не когда бомбардировщики летают над головой, но благодаря Тео, я могу по крайней мере оставаться в вертикальном положении.