Десять тысяч небес над тобой

— Если есть какой-то шанс, что они правы, тогда я отдаю ставлю жизнь моего Пола выше, чем жизнь любого другого человека в этом измерении.

Тео раздражённо хмурится.

— У меня есть два слова для тебя. Мир и война. Мы не разжигали огонь, Маргарет. Война в этом измерении больше, чем люди, которых мы здесь встретили. Больше, чем эта страна. Может ли Жар-птица помочь им? Возможно. Но из того, что я вижу, ни одно оружие не может выиграть её. Так что мы не можем связывать себя путами, беспокоясь об этих парнях. Мы должны заботиться о себе. Мне нужно лекарство, а Полу нужно стать целым и вернуться домой. Правильно?

Я верю в то, что он говорит. Но чувство вины всё ещё давит на меня.

— Наверное.

Он чуть мягче добавляет:

— А теперь, давай. Попробуй поспать.

Несмотря на то, что я хочу поспорить с ним, я чувствую тяжёлую усталость, ползущую по мне. Я ложусь на кровать на левый бок, чтобы смотреть на лунный свет. Как только моя голова касается подушки, я знаю, что буду спать долго.

Матрас прогибается, когда Тео сползает на пол, но я оборачиваюсь и ловлю его руку.

— Не уходи.

Через мгновение он ложится позади меня, обнимая меня со спины и обхватывая одной рукой мою талию. Это могли бы быть романтические объятия, но это не так. Он просто здесь со мной, достаточно близко, чтобы я могла слышать его дыхание, так что даже во сне я буду знать, что я не одна.

Тем не менее, я не могу остановить свое воображение от блуждания по Сан-Франциско. Я представляю себе ветхое военное жилье, Пола сидящего на краю кровати, одного. Жар-птица лежит в его руке, и он чертовски зол. Но его сердце всё равно разбито.

Глава 12

К следующему утру мы с Тео перешли в стратегическую фазу.

— Первым делом нам нужно понять, говорил ли Пол с твоими родителями, — говорит Тео, одетый в майку и форменные штаны, расчесывая влажные волосы.

— Я думаю, что да, — я размышляю об этом какое-то время, плотнее заворачиваясь в свой помятый халат. — На самом деле, нет. Пока нет. Они здесь не так близки. Кроме того, Пол захочет тщательно всё обдумать, исследовать Жар-Птицу без помех, прежде, чем что-то скажет. Но он им расскажет.

— И скоро. Полу не потребуется много времени, чтобы разобраться в этой штуке, особенно, учитывая, что они уже на грани прорыва, — вздыхает Тео. — Никогда не думал, что буду злиться от того, что мой напарник настолько черт его побери умен, но это так. Неважно. Второй вопрос, поверят ли ему твои родители?

— Может быть? Поначалу, они будут сомневаться. Но как только он сможет показать им саму Жар-Птицу, или схемы, мама и папа поймут, что это. Потом они поймут, что он говорит правду.

— Тогда нам нужно работать быстро.

У нас есть две цели, которых нужно достичь, и они противоположны друг другу. Мне нужно, чтобы Пол доверял мне достаточно для того, чтобы снова отдать мне Жар-птицу, и мне нужно предать его и уничтожить его работу. Нет никакого способа выполнить это одновременно…

…или есть?

— Подожди, — говорю я Тео, спрыгивая с кровати и просовывая ноги в туфли.

Пока я поправляю халат, Тео говорит:

— Куда ты собираешься?

— К телефону!

К счастью, никто не стоит в очереди к телефону, так что он полностью мой. После бесконечной процедуры набора номера с помощью диска, я звоню на военную базу.

— Добавочный, пожалуйста, — говорит скучающим голосом оператор.

— Нет добавочного. Я хочу оставить срочной сообщение Лейтенанту Маркову. В нем говорится: «Встретимся с девять утра на Рыбацкой Пристани». Боже, я надеюсь, что в этом измерении она тоже есть в Сан-Франциско.

Очевидно, это так, потому что оператор говорит:

— Да, Мэ-эм. От кого сообщение?

— Маргарет Кейн. Дочь докторов Кейн.

Это упоминание привлекает внимание оператора, так, как и предполагалось.

— Да, мэм. Мы доставим сообщение сейчас же.

— Спасибо, — говорю я. Повесив трубку, я сразу же бегу в номер, чтобы принять душ и быстро одеться. Нам нужно поторопиться, чтобы добраться до Рыбацкой Пристани вовремя.

По пути туда мы с Тео можем сойти за любую другую пару из этого мира. Он одет в свою военную форму, которую дополняет зеленая матерчатая шапка. Моё темно— синее платье совсем не такое вызывающее, как прошлым вечером, но это облегчение. Красное нужно хранить в стеклянном ящике с маленьким молоточком и надписью «не надевать за исключением чрезвычайных обстоятельств».

Добравшись до рыбацкой пристани, я удивлена, как сильно она похожа на… пристань. Для рыбаков. Вместо знакомых туристических развлечений и вывесок ресторанов я вижу лодки и рыбный рынок. Однако, не все судна — рыбацкие траулеры, некоторые больше похожи на охранные судна с установленными орудиями. Несколько местечек вдоль пристани продают еду, но кроме чрезмерно дорогих бургеров они продают что-то в бумажных пакетах, чтобы люди могли есть на ходу.

— Я всегда думал, что ненавижу нашу версию рыбацкой пристани, — говорит Тео. — Теперь я вроде как по ней скучаю.

— Да, я тоже, — на расстоянии я слышу крики морского льва, по крайней мере, они еще здесь, нежатся на солнце. Не всё изменилось.

Глядя на ближайшие продуктовые лотки, Тео спрашивает:

— Думаю, у нас есть время поискать пончики?