Десять тысяч небес над тобой

Когда звук выстрела раздается в комнате, я кричу, от страха, от боли, потому что для моих ушей это слишком громко, и я думаю, что барабанные перепонки могут не выдержать. Потом мне уже слишком страшно, чтобы кричать. Сквозь звон в ушах я слышу тяжёлый, влажный звук падения на полу позади меня.

У Леонида теперь на одного приспешника меньше.

Все остальные мужчины в комнате не произносят ни слова, как будто если они окажут должное уважение Леониду, их минует та же участь. Пол — единственный кто обращается к отцу.

— Зачем ты это сделал?

— Мне не нужны идиоты, — Леонид убирает пистолет обратно под пальто так же непринуждённо, как я кладу телефон обратно в сумочку. — Это была не первая его ошибка, — его серые глаза, так похожие на глаза Пола, но гораздо более холодные, фокусируются на ком-то в углу комнаты, вероятно, на другом мужчине, похитившем меня. — Ты, это была твоя первая ошибка. У тебя есть ещё один шанс. Один. Ты меня понял?

Даже стиснув челюсти, охваченный безмолвным гневом, Пол смотрит на меня. Его взгляд говорит мне то, что я бы поняла, даже не знай я его так хорошо: «Не реагируй, не двигайся и этого с тобой не случится. Я не позволю».

— Уберите здесь, — говорит Леонид своим приспешникам, кладёт руку на плечо Пола, тёплый жест любящего отца, которым он, конечно, не является. — Пойдём, Пол. Поговорим о том, что будет дальше.

Не уходи, думаю я.

Но ему нужно договориться со своим отцом, вероятно, о моей жизни. Я заставляю себя оставаться спокойной, когда отец и сын уходят, и тяжёлая металлическая дверь за ними снова закрывается.

Мужчины переругиваются на грубом русском, который я не совсем понимаю, убирая своего мёртвого или умирающего товарища. Я понимаю только несколько слов — мусор, быстро, тихо. Почему я не училась более усердно, вернувшись из своего первого путешествия? Я тогда так хорошо говорила по-русски, и хотела бы я сейчас бегло говорить на нём. У моих ног струйка крови течет в направлении стока. В приливе ужаса я понимаю, для чего он нужен.

Наконец, мне приходится позволить страху охватить меня. Меня странным образом парализует, и я знаю, что моё лицо совершенно ничего не выражает. Так, должно быть, чувствуют себя кролики или олени в свете фар. Вот почему они стоят совершенно неподвижно, когда на них несётся смерть.

Всё, что я могу — это сидеть в кресле, чувствуя натяжение изоленты на рёбрах, затаив дыхание. Всё тело дрожит, пытаясь вбросить адреналин в мою кровь, чтобы я могла драться или бежать. Я не могу ничего.

Я теряю связь с действительностью. Время расплывается. Я привязана к креслу навсегда, и всего лишь на секунду. Потом открывается дверь. Мой желудок сжимается, и я готовлюсь к тому, что войдёт Леонид. Но увидев Пола, я снова могу дышать. Наши глаза встречаются, о опять он говорит не со мной.

— Нам нужно подобрать для неё место получше. Она останется с нами на несколько дней.

Дней? Я прикусываю щёку изнутри. Быть заключённой несколько дней всё же лучше, чем быть мёртвой.

— Почему мы оставляем её? — спрашивает один из парней. Я слышу шелест мусорных мешков, в которые заворачивают тело. — Чем скорее мы покончим с ней, тем лучше.

— Мисс Кейн оказалась ценной, — говорит Пол.

Конечно, он ничего не знает о Жар-Птицах. Они не пытались забрать их, оба устройства всё ещё висят на моей шее, металлические грани почти прорезают мне кожу под давлением ленты. Никто из этого измерения не сможет без усилий заметить их.

Пол отвечает на вопрос, который я не задала:

— Её сестра обручена с миллиардером. Ваттом Конли, основателем КонТех. Десять минут назад на пресс-конференции он предложил миллион долларов за информацию, ведущую к её безопасному возвращению.

Я готова кричать от разочарования. Если бы Ватт не сделал этого, они отпустили бы меня через час! Даже сейчас, стараясь помочь мне, он на самом деле подставляет меня. Можно было догадаться.

Однако я нахожу утешение в том, что цена за мою жизнь — один миллион долларов. Награда Ватта будет держать меня узницей, но, возможно, она сохранит мне жизнь.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

Глава 16

Очевидно, это не первый раз, когда эти парни держат кого-то взаперти. Люди Леонида всё приготовили быстро и эффективно.

Мне на голову надевают мешок прежде, чем разрезать изоленту. Они снимают завязки с моих лодыжек — и кровь несётся к моим холодным, зудящим ногам, но руки всё ещё связаны. Большая рука, сомкнутая вокруг моего предплечья, принадлежит не Полу, я понимаю это из того, как его пальцы грубо впиваются в моё тело, даже через толстый шерстяной свитер. Шаги следуют за мной и окружают меня, приглушённое гулкое облако звуков. Мои наполовину онемевшие ноги делают меня неуклюжей, когда я иду по коридору, поворачивая туда и сюда, пока кто-то рывком не останавливает меня и рычит:

— Теперь вниз по лестнице.