Десять тысяч небес над тобой

Моя голова пульсирует. Уши закладывает от быстрого спуска. В любую секунду я ожидаю, что свет станет красным — или может быть зелёным, цвета Триады, и из динамиков зазвучит предупреждение. Но этого не происходит. Остановка за остановкой, мы спускаемся вниз. Я решаю сойти на последней остановке, где бы она ни была. Чем дальше я буду от Триады, тем лучше.

Наконец, я оказываюсь в числе троих, оставшихся в лифте. Он со стуком останавливается, и я догадываюсь, что это значит конец. Я выхожу через двери, в небольшую тёмную станцию — и в хаос.

Электронные плакаты и знаки покрывают каждую поверхность, все сияют такими яркими цветами, что на них смотреть почти больно. Они мигают одновременно, и рекламные записи играют все вместе, повсеместные и невидимые.

«Греческий йогурт Аполлон! До 50 процентов молока!»

«Открой свой мир: Воздушные круизы Викинг»

«Обновление Стража на десять процентов дешевле только на этой неделе! Разве безопасность вашей семьи этого не стоит?»

«Revlon EverLash — испытай его!»

Ошарашенная, я наклоняю голову, но это не помогает. Пол густо усеян рекламными листовками туфель, летающих машин, фильмов. Снова Леонардо Ди Каприо. Над головой не лучше — те же постеры, но не испачканные отпечатками ног.

Поначалу я не могу решить, торговый центр это или улица, но потом я понимаю, что в этом мире между ними нет разницы. Какие-то проходы выходят наружу, но магазины и дорожки, кажется, сливаются в одно. Пройти пять шагов, не увидев новой рекламы, невозможно.

Я думаю о поездке в Лас-Вегас, в которую мы с семьей отправились, чтобы отметить окончание Джози старшей школы. Она должна была быть запоминающейся и весёлой, но мы её возненавидели. Я представляла казино, как… ну, казино. Отдельное здание, куда можно войти. Вместо этого, в ту же минуту, как мы сошли с самолёта, всё ещё в аэропорту! Нас атаковали игральные автоматы. Нельзя заселиться в отель, не пройдя сквозь сувенирные магазины и рестораны. Нельзя дойти к лифту от стойки, не проходя мимо столов для рулетки. Вегас — это гигантская протянутая рука, ждущая денег. Вот чем стало всё это измерений.

Осмотрев обстановку, я забилась в угол между двумя стендами с охлаждёнными брендированными сэндвичами. Потом я вынимаю Жар-птицу и ищу Тео.

Сигнал говорит, что он прямо там же, где я, и я чувствую, прилив надежды, прежде, чем понимаю, что он гораздо ниже меня.

Гораздо ниже.

Со вздохом я протискиваюсь обратно через толпу к следующим лифтам, едущим вниз, и на следующем уровне, и на следующем под ним. Каждый раз после пересадки реклама становится более кричащей, продукты кажутся более дешёвыми. И свет в окнах становится тусклее с каждой остановкой.

Когда я наконец вхожу в, кажется, последний лифт, кто-то говорит:

— Юная леди, — я оборачиваюсь и вижу мужчину в яркой розовой униформе, которая, я думаю, здесь выглядит особенно мужественно. — Вы уверены, что хотите этого?

Чего? Сесть в лифт?

— Гм, да.

— Внизу не место для людей вашего возраста, — он говорит это так, что я понимаю: «Внизу» — это их название для того, что меня там ждёт.

— Всё будет хорошо, — говорю я и сажусь в лифт одна. Через сужающийся просвет между дверями я вижу, как он хмурится и качает головой.

Когда двери лифта снова открываются, я вижу всего горстку электронных объявлений, они тускло светятся и изображения сменяются без звука. Пол — это просто пол и платформа выходит наружу.

Снаружи — тёмная ночь.

Я подхожу к перилам и смотрю вниз: теперь я всего в двадцати пяти или тридцати футах от земли. Потрескавшийся асфальт, больше похожий на булыжную мостовую — это всё, что остаётся от того, что когда-то было тротуаром или улицей. Несколько человек торопятся по этим почти пустынным тротуарам недалеко от меня, но никто из них не кажется довольным нахождением здесь. Они бросают на меня оценивающие взгляды: моя чёрная одежда явно выделяет меня из массы более потрёпанного коричневого и бежевого. Я думаю, не нападут ли на меня. Моя рука сжимается вокруг Жар-Птицы защитным движением.

Потом я слышу звук шагов, людей много, и слышу, как кто-то говорит:

— Если я правильно это прочитал, она сразу за углом.

Это Тео. Я начинаю улыбаться и иду к ним.

— Слава Богу, ты…

Мои слова обрываются. Просто из-за того, как он смотрит на меня, жёстко и без выражения, я понимаю, что это не мой Тео. Тот, который пришёл со мной, спит внутри версии из этого мира, который, кажется, совсем меня не знает. Неужели этот Тео просто выслеживает чужака из другого измерения?

Вся группа затихает. И я тоже. Потому что Тео только что вытащил что-то чёрное и угловатое, и я уверена, что это оружие.

И он направил это на меня.

Тео усмехается:

— В этот раз не так весело?

Никто не вмешивается. Несколько человек, находящихся на этом участке дороги намеренно смотрят в сторону, не желая вмешиваться. Полицейских в розовом нигде не видно.

Наверное, я должна сильнее испугаться, чем сейчас, но у меня в мозгу снова и снова крутится одна и та же фраза:

«В этот раз?»