Десять тысяч золотых (СИ)

— Ну я и принялся его останавливать. Говорю: ты чего творишь, нам так никто из ближайших эльфов не сдастся. Слух пойдет, что мы тут мясники, а не солдаты. Но Мердак в ответ только поржал. Он победой и вином так упился, что плевать стало на все. И было у него несколько друзей в отряде очень верных, так они меня заткнуть удумали, даже слова вставить не дали. Ну я потом хотел с ним один на один перетереть, пояснить, что он перебарщивает слегонца. А он вместо этого ко мне пару детишек вывел, девочку и мальчика лет семи-восьми, и говорит: «верность короне докажи, от врага избавься». Я у него спросил, не перебухал ли он, и предложил уже спать улечься, чтоб прояснилось. А он мне мол, «нет, ты у нас самый мягкотелый в отряде. Парни говорят, можешь к длинноухим переметнуться. Так давай, доказывай, что ты за нас до гроба. Солдат должен все ради короны делать, даже если тошно. Это приказ». Ну я ему и сказал все, что думаю о таких его приказах. Мы все равно войну уже почти выиграли, пол Элринна под нами лежало и еще пол готовилось постелиться. После того, как ваша эта магическая башня развалилась, вообще какая-либо угроза исчезла. Не было нужды в таких крайностях. Но нет, Мердак начал какую-то телегу гнать, мол, может ты уже за элриннцев, на длинноухих красоток позарился. И пихает меня в плечо. А у меня при взятии форта друган помер, да и я сам ранен был… Ну короче, разозлило меня это. Мы тут за корону помираем, а эта падла мне такое стелет. Ну и дал ему по морде так, что он аж на пол завалился. Он без шлема был, а я перчатки латные так и не снял.

Тут Варнир невольно усмехнулся, словно рассказывал похабный анекдот.

— У Мердака рыло на борщ стало похоже. Красное все, кровь хлещет, а где что не разобрать. Ну и все, решили меня казнить, мол предатель я. Солдат эльфийских-то я убивал пачками, но они на то и солдаты. Они идут родину защищать, знают, что могут жизни лишиться, и все равно идут. И я готов был к такому, хоть и страшно. На войне как на войне, как говорится. А вот детей на куски рубить ради королька на троне, когда родине ничего и не угрожает уже… Ну не. Еще в детстве учили, что солдат ребенка не обидит.

Тут Варнира подкосило и он медленно завалился на пол, но Катрана подлетела к нему стрелой и поддержала за плечо. Ее круглые глаза отображали незамутненный шок от услышанного. Да уж, таков был наш воин: хоть простой и шутит порой невпопад, но все же с принципами.

— Так шо знай, длинноухая, — на лице Варнира появилась слабая улыбка, — я тебе не солдат, я вольный наемник. И в наемники пошел как раз потому, что тут я сам себе указ. Вот заработаю на этом дельце и буду сам заказы принимать. А какие мне не по нраву, такие отклонять буду. И не казнит меня ни один мудацкий командир! Если уж помру, так на своих условиях. Вот это я теперь, — воин аккуратно осел на пол, а Катрана громко выдохнула, словно с ее груди только что убрали огромную скалу.

— Я… Не знала. Наверное, мне не стоило так быстро тебя судить. Многовато же я ошибаюсь в суждениях насчет окружающих в последнее время, — она хмыкнула и продолжила врачевать, — то с Юноной, то с бывшим солдатом Вирайлона. Видимо, жизнь хочет так меня проучить, чтобы была более рассудительной.

— Да, вот так. С виду черствый жлоб может оказаться милейшим существом в глубине души. Никогда не знаешь, кто перед тобой на самом деле, — подытожил я с усмешкой, радуясь тому, что конфликт этих двоих таки подошел к концу (и без драки).

— Возможно, если хорошенько поискать, то доброта найдется в каждом, — сказала Катрана и метнула в меня неоднозначный взгляд.

— Ну тогда удачи в поисках, она тебе понадобится! — Я самодовольно отшутился и осушил флягу с водой.

Под действием зелья раны стали потихоньку затягиваться. Еще немного поболтав, мы улеглись спать, дабы дать организмам восстановиться. Ночь прошла на удивление тихо и спокойно, я даже забыл, что нахожусь не в своей кровати, а в какой-то вонючей пещере. После рассвета мы собрали все немногочисленные пожитки, которые у нас еще уцелели, и отправились прямиком к Антаренту. Путь был неблизкий, но надежда наконец получить свои деньги наполняла нас решимостью. Мы с Катраной аж вскрикнули от радости, когда завидели вдалеке исполинские городские ворота с теми самыми лазурными штандартами, изображающими кресты, сложенные из якорей. В нос сразу ударил запах морской соли, а поступь лошадей стала громче из-за каменистого грунта. Издалека доносился шум прибоя: Море Первородных слегка бушевало и баловалось прибрежными волнами, как и всегда. Недалеко от ворот нам выпала возможность взобраться на пригорок и окинуть взглядом большую часть города. Мой взгляд тут же прикипел к этому виду, ведь эстет во мне, вопреки распространенному мнению, радовался не только эльфийским сиськам, но и достойным пейзажам.