Десять уроков для ведьмы

Оливия, увлеченная своим занятием, ничего не услышала, а вот Стефан резко открыл глаза и уставился прямо в лицо Шарлотты. Не заметить ее он не мог, но не сделал ни единого движения, чтобы как-то исправить ситуацию. Он остался сидеть, мягко поглаживая разгоряченную женщину по спине и не обращая внимания, куда пробираются ее шаловливые ручонки. Разве что улыбка как-то поблекла, превратившись в неестественную гримасу.

В этот момент Оливия чуть отодвинулась и игриво стукнула мужчину по колену:

– Ну что же вы, дорогой? Смелее! Не ожидала, что вы такой скромник.

– Я все еще не могу поверить своему счастью, – после короткой заминки проговорил Стефан. – Хотел просто нанести вам визит, узнать о самочувствии, а вы…

– А что я? – жеманно захихикала Оливия. – Называю вещи своими именами? Прямо говорю, чего мне хочется? Разве это плохо? Ведь, признайтесь, вы хотите того же. Я прочитала это в ваших глазах еще тогда, на балу.

– От вас трудно что-то скрыть, милая, – отозвался Стефан. – Так делайте же то, что вам хочется.

Его приглушенный бархатистый голос звучал проникновенно и возбуждающе. Но смотрел он при этом только на Шарлотту.

– Ха-ха, признайтесь, вы все же скромник! Что ж, посмотрим, что станет с вашей скромностью сейчас, – с превосходством усмехнулась Оливия и, чуть отстранившись, положила руку на корсаж платья. Взгляд Эдгертона наконец соскользнул с лица Шарлотты, опустившись ниже. Туда, где перебирала нетерпеливыми пальцами разгоряченная женщина в его объятиях.

«Корсаж… Она расстегивает корсаж», – догадалась девушка.

Не в силах больше смотреть, она шагнула назад, отпуская тонкие плети винограда. Гибкая лоза с тихим шелестом сомкнула листья, скрывая от ее глаз чувственную сценку.

– Ваш супруг… – раздался приглушенный голос Стефана, бритвой полоснув Шарлотту по сердцу.

– Ах, не думайте о моем супруге! Он сегодня не ночует дома. К тому же в случае чего этот старый зануда проглотит любое объяснение, которое я ему брошу. Лучше посмотрите сюда…

«Похоже, отвлекая тетку, господин Эдгертон сильно увлекся процессом сам», – с горечью подумала Шарлотта.

От доносящегося из беседки страстного шепота ноги подгибались, но опереться было не на что, а уйти не хватало сил. Девушка сжала виски руками, пытаясь не вслушиваться в эти звуки, изгнать из головы пошлые картинки, которые то и дело подкидывало разгоряченное воображение.

Неожиданно для себя она осознала, что увиденное задело ее куда сильнее, чем холодная расчетливость герцога Лечовски. Тот всего лишь разрушил идеальный образ, сложившийся в ее голове благодаря наивности, а Стефан… Стефан…

Шарлотта не могла сформулировать, что же такое сделал Стефан, отчего сердце заходится в заполошном ритме, а душу сжимают ледяные тиски. Ведь он всего лишь тоже выбрал Оливию, как и герцог. Так почему же выбор герцога оставил ее практически равнодушной, а сейчас… А сейчас она чувствовала себя преданной.

Девушка запрокинула голову, пытаясь загнать обратно навернувшиеся на глаза слезы.

– Стефан мне ничего не обещал, – пробормотала она под нос, надеясь вернуть себе душевное равновесие. – Он просто помогал. Подсказывал. Заботился. Он просто хорошо выполнял свою часть договора. Я не должна была ждать от него ничего большего.

Не должна – и все же ждала. Неосознанно, не думая об этом, но все-таки Шарлотта привыкла к Стефану Эдгертону и стала воспринимать его как родного человека.

– Глупость какая! Это был договор! Только договор! Он ловелас и бабник! И совершенно не скрывал этого! – Она попыталась разозлиться, но и тут потерпела фиаско.

А глупое сердце колотилось как испуганная птица, подсказывая то, что Шарлотта долго отказывалась понимать.

Она так легко восприняла крушение своей мечты просто потому, что мечта изменилась. Герцог давно покинул ее сердце, гораздо раньше, чем показал свое истинное лицо. Это место занял другой. И этот другой сейчас обнимал Оливию в полумраке беседки, забыв о приличиях, о благородстве, о якобы пересмотренных взглядах на брак. Может, он и не собирался заходить так далеко, но отказываться от предложенного, что так откровенно и настойчиво шло в руки, не стал. И от этого Шарлотта чувствовала себя обманутой. До сих пор она даже не подозревала, как глубоко в ее в душу запали скупые слова Эдгертона о женщине, которая может заменить целый мир.

«Может, для него, как и для герцога, эта самая женщина – тоже Оливия, – горько подумала девушка, даже не пытаясь стереть бегущие по щекам слезы. – Оливия, а не я, рыжая глупышка, одно достоинство которой – магический потенциал. И даже его скоро не будет. Зато будет… Как там Эдгертон предсказывал? Статус прислуги, брак с каким-нибудь бедняком и шестеро детей в придачу. Это он, конечно, приукрасил, но… Ах, кто бы знал, как противно это извечное но!»

Она развернулась на каблуках и медленно побрела по аллее к дому. Ей стало безразлично, заметит дядюшка неурочную прогулку или нет и что при этом подумает. Сегодня ее сердце разбилось. Пусть причиной тому и не красавец Лечовски, а известный сердцеед Эдгертон. Какая, в конце концов, разница?