Десять вечеров. Японские народные сказки

Сажает девушка ростки так быстро, словно за ней зеленая дорожка сама бежит, по полю расстилается.

Хоть и долгие в мае стоят дни, но одной засадить поле в пять танов — неслыханное дело! Вот и полдень настал, но девушка не дала себе роздыху, не подкрепила себя едой. Время дорого! Не поет она «песни посадки риса», не разогнет спины, не подымет головы. Скорее, скорее!

Много собралось на поле народу. Все хвалят девушку за быстроту и ловкость, да поторапливают: «Скорее! Скорее!»

Но вот уже солнце клонится к западу. Растут тени. Вот солнце края горы достигло, вот уже скрылось наполовину за горой. А девушке всего только один последний ряд остался. В отчаянье сложила она молитвенно руки и крикнула солнцу:

— Солнце, остановись! Остановись! Подожди еще немного...

И вдруг в самом деле солнце воротилось вспять и снова всплыло над горою.

Снова начала девушка высаживать ростки, еще скорее прежнего, не уследить даже. Закончила она последний ряд, и лишь тогда солнце скатилось за горы так быстро, как падает мяч.

При виде этого чуда люди словно окаменели. Когда же пришли в себя, смотрят: девушка лежит ничком на поле, мертвая. Убил ее непосильный труд.

С того часа одно за другим посыпались на богача несчастья, и скоро обнищал он вконец.

Теперь в деревне давно уже ни у кого нет большого поля, а все по-прежнему место это зовется «Пять танов земли».

КАК ВПЕРВЫЕ ВЫПАЛ СНЕГ

В глубокой древности страна А́идзу[37] не знала ни снега, ни зимнего холода. Круглый год там было тепло.

Однажды пришел туда с севера какой-то бродячий монах. В одной руке у него был посох, а в другой — широкий зонт. Устал он и решил отдохнуть в чайном домике. А там народу полным-полно. Уже долгие часы совещаются между собой крестьяне этого села, а ничего придумать не могут. У всех тревога на лицах написана...

Понял монах, что дело нешуточное, и захотелось ему помочь людям.

— Вижу я, вы сильно чем-то озабочены. Скажите, что за беда у вас случилась?

Отвечают ему крестьяне:

— Получили мы бумагу, что прибудет завтра в нашу деревню с досмотром сам владетельный господин здешних земель. И содержится в этой бумаге вот какой строгий приказ: «Чисто-начисто все прибрать, чтобы господин ни единой пылинки не заметил, ни по дороге в деревню, ни в самой деревне. Ничто не должно оскорбить его взора». А в других деревнях, мы знаем, не сумели выполнить этот приказ, и вот кого мечом насмерть зарубили, кого в темницу бросили, а кому оброк удвоили. Всюду плач и стоны, и у нас в деревне тоже великое смятение. Совсем мы голову потеряли, ведь времени-то на уборку почти не осталось... Что тут придумаешь!

— Хо-хо, в самом деле, вот неожиданность,— улыбнулся монах,— словно птица из-под ног выпорхнула. Досадное дело!

Поразмыслил он немного и сказал:

— Не тревожьтесь, я придумал, как избыть беду. Прежде всего надо, чтоб завтра ударили сильные холода. Самый придирчивый господин скрючится тогда в глубине своего паланкина и даже носа наружу не высунет. А если все-таки выглянет, и тут я могу помочь. Знаете ли вы, что такое снег? Он холодный-холодный, но белый и красивый. Засыпет снег всю деревню, заметет поля и горы... Как господин ваш ни строг, но и ему будет не к чему придраться. Успокойтесь же, ничего худого с вами не случится.

Он говорил так уверенно, с такой добротой, что крестьяне удивились и обрадовались. Успокоенные, разошлись они по домам, толкуя о том, что такое «снег» и на что он похож...

На другой день все в деревне проснулись раньше обычного. Стали вставать крестьяне с постели, и вдруг их обдало небывалым холодом...

Вот это был холод! Кожа на руках и ногах, того и гляди, потрескается... Вышли они из дому и ахнули! Неужели это снег, тот самый снег, о котором вчера рассказывал монах в чайном домике?

И поля, и горы, и дома, и деревья, и дороги — все кругом белым-бело стало, а с неба все падают и падают белые хлопья...

Вся деревня, и стар и млад, высыпала на улицу, позабыв о лютом холоде. Люди кричали и шумели, бегали и прыгали, ловили снежинки и дивились на них.

А между тем прибыло известие, что господин сегодня с осмотром не приедет. Крестьяне на радостях побежали к дому старосты, где остановился на ночь бродячий монах.

Но куда же он девался?

Видят, постель его пуста, а сам он исчез бесследно. Так и не нашли.

Говорят, это Снег и был. Впервые посетил он тогда Аидзу. С тех пор там привыкли к снегу и полюбили его. В краю Аидзу и родилась пословица: «Большие снега — хороший урожай».

МОРСКОЙ РАК И ВОРОН

В старину это было, в глубокую старину. Бродил из деревни в деревню один нищий монах. Зашел он однажды по дороге в чайный домик. Ест данго и чай попивает.

Поел он, попил, а потом говорит:

— Хозяйка, хочешь, я тебе нарисую картину?

«Какую картину может нарисовать этот оборвыш?» — подумала хозяйка.

А монах снял с одной ноги соломенную сандалию, обмакнул ее в тушь и сказал:

— Пожалуй, так занятней рисовать, чем кистью! — и начертил на фусума большого ворона.

Пошел дальше нищий монах. Стоит на склоне горы другой чайный домик. Отдохнул там монах, выпил чаю и говорит: