Десять вечеров. Японские народные сказки

— Нет, химэгими, сегодня вы здесь главная гостья, вам и подобает начать первой.

Согласилась химэгими и, немного подумав, сложила вот какое танка:

Вишня раскрывается весной.
Летом зацветает померанец.
Осень — это царство хризантем.
Но для каждого цветка равно
Тяжко бремя утренних росинок.

Потом она взяла кисть.

— Попытаюсь я написать «дрожащей кистью» в старинной манере Тофу[83],— и, начертив несколько письмен, изумила всех.

— Уж не сама ли Тамамо[84] перед нами? — заговорили люди.— Нет, это не простой человек. Даже страх берет!

Между тем снова были поданы чарки с вином. Господин свекор предложил младшей невестке первую чарку.

— Прошу, закусите чем-нибудь,— сказал он и прибавил: — Есть у меня поместье величиной в две тысячи триста тё[*]. Тысячу тё я дарю химэгими, еще одну тысячу младшему сыну моему сайсё-но кими. Остальные же триста тё поделю поровну между тремя старшими сыновьями, каждому по одной сотне тё. А если кому из них этого покажется мало, тот мне не сын.

Старшие сыновья в глубине души сочли такое решение несправедливым, но принуждены были покориться. С этих пор стали они считать сайсё-но кими главным владетелем поместья.

К химэгими приставили свиту из двадцати четырех служанок во главе с кормилицей Рэйдзэй и поселили ее в покоях молодого сайсё.

Однажды сайсё сказал ей:

— Не верится мне, чтобы ты была из простого рода. Открой мне свое имя.

Химэгими смутилась, стала всячески отговариваться, но имени своего не открывала. Не хотелось ей позорить свою мачеху...

* * *

Время шло. У химэгими родилось много сыновей. Она была счастлива, но не забывала свою матушку в поминальных молитвах.

Захотелось ей повидать отца, чтобы он полюбовался на своих внучат.

А между тем мачеха была так жадна и зла, что все слуги ее покинули, разбежались кто куда. Понемногу она впала в бедность и не могла найти жениха для своей единственной дочери. Мать и дочь возненавидели друг друга и постоянно ссорились между собой.

«Что делать мне в этом злосчастном доме? Ничто больше не привязывает к нему моего сердца»,— подумал отец и решил покинуть суетный мир и пойти молиться к святым местам. Вспоминая бывалые дни, печалился он об умершей супруге и о том, что нет у него любимой дочери. В таких мыслях дошел он до храма Хасэ и вознес там молитвы. Некогда по милости богини Каннон родилась у него прекрасная дочь, но потеряла она свою мать и обратилась в невиданного урода... Вдобавок мачеха оклеветала ее... Ах, как это горько, если мать лишь по имени мать! Горько он каялся в том, что поверил наветам второй жены и прогнал из дому свое родное детище. «А ведь она девушка нежного воспитания. Не привыкла она к голоду и холоду. Несчастная! На каком далеком берегу живет она теперь, какие бедствия терпит!» — так думал он, терзаемый поздним раскаянием, и стал от всего сердца молиться!

— Ах, если дочь моя Хатикадзуки еще живет на свете, дозволь мне увидеться с ней хоть раз в жизни.

Случилось так, что молодой сайсё удостоился благоволения микадо и был поставлен верховным правителем трех провинций: Ямато, Кавати, Ига. Отправился он принести свою благодарность богине Каннон и взял с собою и всю свою семью. Дети весело шумели вокруг него, украшенные цветами, серебром и золотом.

Тем временем отец молодой госпожи горячо молился перед статуей Каннон. Увидели его люди из свиты сайсё и выгнали из храма: «Эй ты, нищий паломник, ступай прочь, убирайся отсюда!»

Старик отошел в сторону и, глядя на прекрасных детей, залился слезами.

Люди стали его спрашивать:

— Скажи, паломник, о чем ты так горько плачешь?

Старик рассказал все, что с ним было, и назвал свое имя.

— Увы, эти детки, осмелюсь сказать, так похожи на мою потерянную дочь!

Услышала его слова химэгими и приказала:

— Позовите ко мне этого паломника!

Привели его на веранду возле храма.

Поглядела на него химэгими. Старик страшно исхудал, вид у него был самый жалкий, но не постыдилась она признать в нем родного отца и вышла к нему навстречу:

— Отец, взгляни на меня, ведь я дочь твоя, Хатикадзуки!

Сайсё услышал ее слова:

— Так, значит, химэгими — дочь господина Катано из Кавати? Я так и думал, что не простого она роду!

Он пожаловал одному из своих сыновей и отцу химэгими богатые земли в провинции Кавати, чтобы старик жил в довольстве вместе со своим внуком. Сам же он поселился в провинции Ига, заботясь о благоденствии своего потомства.

Так гласит старинное предание.

ВЕЧЕР ДЕСЯТЫЙ

ТАРО ЛЕЖЕБОКА

В селенье Атаросиного́ уезда Цукама́, одного из десяти уездов провинции Сина́но, что находится на самой дальней окраине области Тосандо, жил некогда один удивительный человек. Звали его Моногуса́ Таро́ Хидзиика́су. Моногуса Таро — значит Таро Лежебока, и правда, не было в тех краях второго такого отъявленного ленивца.

Но в чем он был величайший на свете мастер, так это строить в своих мечтах прекрасные дома.