Десять вечеров. Японские народные сказки

— Расспроси его обо всем, кормилица. Усовести молодого господина, чтобы он больше и близко не подходил к этой Хатикадзуки.

Кормилица пошла к юноше и осторожно завела с ним разговор:

— Послушайте, наш юный господин! Хоть и нет в этом, может быть, ни слова правды, но матушке вашей наговорили, будто посещаете вы служанку Хатикадзуки, ту самую, которая греет воду в бане. Матушка ваша изволила молвить: «Ах, нет, не может этого быть! Но если правда, то надо выгнать Хатикадзуки из дому, пока супруг мой не узнал».

Молодой господин ответил на это:

— Давно ожидал я услышать такие речи. Но если двое расположатся на отдых под сенью одного дерева и зачерпнут воду из одного источника, то и тогда не случай в этом повинен, так предопределено было в прежнем рождении. Вот что гласит древняя мудрость. Супружеские узы разорвать нельзя, хотя пришлось бы лишиться отцовского наследства или погрузиться в глубину моря на тысячу локтей. Лишиться родительской любви и доверия — это поистине бездонный ад, Но чего не стерплю я, лишь бы не расстаться с моей женой! Если даже отец мой в гневе убьет меня, что ж — ради Хатикадзуки мне и жизни не жаль! Никогда я ее не покину! Пусть даже выгонят меня из дому вместе с Хатикадзуки, я и не подумаю печалиться, хотя бы и пришлось бы мне ютиться в шалаше где-нибудь в пустынных полях или диких горах. Только бы моя любимая была со мной!

Так сказал Ондзоси и, покинув свои великолепные покои, пошел в жалкий шалаш, возле которого были навалены вязанки хвороста. Раньше он в дневную пору прятался от людских взоров, но после разговора с кормилицей стал открыто проводить целые дни в хижине Хатикадзуки. Братья его рассердились и стали говорить, что не хотят больше жить с ним под одной кровлей, но юноша и слушать их не захотел.

Матушка его сказала:

— Видно, эта Хатикадзуки не простой человек, а оборотень. Ах, погубит она моего сына. Что нам делать теперь, Рэндзэй? — спросила она кормилицу.

— Раньше у молодого господина был застенчивый нрав, — отвечала та, — легко он смущался. Бывало, безделица вгоняла его в краску, а сейчас не видно на его лице и тени стыда. Не станет он слушать ничьих слов. А вы поступите вот как. Устройте смотрины всех ваших невесток, чтобы решить, которая лучше. Вот увидите, Хатикадзуки постыдится всем на глаза показаться и от позора убежит куда-нибудь подальше. И понемногу молодой хозяин забудет ее!..

Госпоже понравился совет кормилицы. В доме пошли оживленные толки:

— Когда же, когда наконец смотрины невесток?

Ондзоси вошел в хижину Хатикадзуки и сказал, роняя слезы:

— Послушай, моя любимая! Чтобы выжить тебя из дому, затеяли они смотрины невесток, Как же нам теперь быть?

Хатикадзуки тоже залилась слезами:

— Из-за меня терпишь ты такие притеснения и тревоги. Убегу я куда глаза глядят.

— О нет, вдали от тебя я и часу не проживу! — воскликнул Ондзоси. — Уйдем отсюда вместе!

Горько плакала Хатикадзуки, не зная, что ему ответить. А между тем время шло. В канун дня смотрин Ондзоси и Хатикадзуки решились убежать из дому. Глубокою ночью начали они готовиться в путь. Едва только забрезжил рассвет, они привязали шнурами к ногам дорожные сандалии. Грустно было юноше покидать дом, где жили его отец и мать. Слезы затуманили его глаза. Ах, придется ли когда-нибудь свидеться вновь с родителями?

А впереди дорога в безвестные дали… Но решимость его не поколебалась.

— Что ж! — воскликнул он. — Видно, пришла пора разлучиться с родным домом!

Увидев его печаль, Хатикадзуки воскликнула:

— Ах, отпусти меня одну! Если этого хочет судьба, мы все равно увидимся снова!

— Не говори таких жестоких слов. Я готов идти с тобой хоть на край света! С чем я сравнить могу нахлынувшую в сердце любовь мою к тебе?

Так бьет из глубин скал
Родник неудержимо

Хатикадзуки прошептала ему в ответ:

Так, видно, суждено!
В далеком поле стану
Я — травкой луговой,
Ты — капелькой росы.
Погибнем мы, но вместе!..

Ондзоси на это молвил со вздохом:

На кончике листка
Чуть держится росинка.
Недолог их союз.
Нам радостью любви
Недолго наслаждаться!

Ондзоси медлил на пороге родного дома. Охваченный горестью разлуки, он не находил в себе силы уйти и не мог унять своих лившихся из глаз слез.

Но нельзя было долее колебаться. Ночь сменилась рассветом. «Скорее в путь», — сказал он, но только что любящие собрались со Слезами выйти в дальний путь, как вдруг чаша, которую Хатикадзуки носила на голове, — скатилась на землю.

Онемев от неожиданности, юноша поглядел долгим взором на лицо своей подруги. И что же! Если бы луна пятнадцатой ночи внезапно появилась в разрыве облаков, она не затмила бы красоту Хатикадзуки. Ничто на свете не могло бы сравниться с прелестью ее лица, осанки и длинных, до полу ниспадающих волос.