Десять великих экономистов от Маркса до Кейнса

В перерыве между этими трудами Визер, так же как Вальрас и многие другие, занимался денежной теорией, строя медленно и не глядя на то, что пишут другие авторы, понятие, которое навсегда останется в своей области одним из лучших достижений нашего времени. Впервые он затронул тему денежной теории в обращении к коллегам и студентам по случаю своего избрания преемником Менгера в 1903 году, а его последняя публикация на эту тему, статья «Деньги» в словаре «Handwörterbuch der Staatswissenschaften», была завершена незадолго до смерти. Визер начал изучать денежную теорию, расследуя исторические изменения покупательной силы денег. Его целью было обеспечить количественную теорему таким же основанием, каким стала для закона издержек его теория ценности. Ученых, глубоко понимавших денежную теорию, можно пересчитать по пальцам. К счастью, в их взглядах много общего, а различия во многом являются лишь вопросами вкуса и используемых методов. Поэтому разработки Визера существенную часть пути естественным образом шли параллельно разработкам других экономистов. Но некоторые элементы его теории – впоследствии развитые Францем Вайссом и Людвигом фон Мизесом – кажутся мне куда более глубокими, чем у остальных.

Впрочем, в свои последние годы Визер занимался в основном социологией в том смысле, в котором ее можно считать анализом истории или, как он выражался с присущим ему умением давать меткие прозвища, «историей без имен». Историческая социология, она же социологическая история, была его первым научным интересом, и ей же суждено было стать последним. Годами трудясь над ней с юношеским задором, Визер в возрасте семидесяти четырех лет опубликовал свое великое социологическое исследование «Закон власти» («Das Gesetz der Macht»), добившись тем самым той цели, которую поставил себе еще в университете, и пожав плоды своих размышлений в этой области.

В жизни Визера не было ничего небрежного, незаконченного, неискреннего или искаженного. Каждое событие этой жизни было частью гармоничного целого; она была похожа на дерево, которое медленно растет и распускается, чтобы со временем достичь впечатляющей высоты.

Приложение 3 Ладисяав фон Борткевич (1868–1931) [244]

Фон Борткевич, самый выдающийся немецкий статистик после Вильгельма Лексиса и во многих отношениях его ученик, не был немцем по происхождению. Он родился в Санкт-Петербурге, в одной из тех польских семей, которые сумели наладить отношения с русскими правителями Польши. В этом же городе он вырос, получил образование и впоследствии некоторое время преподавал в университете. Во время своего длительного пребывания в Германии, где в 1895 году Борткевич стал приват-доцентом в Страсбургском университете, он завязал знакомства, благодаря которым в 1901 году был назначен «экстраординарным профессором» (доцентом) в университете Берлина. Крайне характерно для Борткевича то, что никому не пришло в голову выдвинуть этого выдающегося человека на роль главы кафедры ни в Берлинском, ни в других университетах, и только в 1920 году, когда в попытке «демократизовать» факультеты все внештатные профессора были назначены полноценными профессорами, он тоже получил этот статус, хотя и не перестал при этом пребывать в полной изоляции.

Для такого отношения было несколько причин. Борткевич был иностранцем. Хотя он излагал свои мысли стройно как устно, так и на бумаге, хорошим лектором он не был, и говорят, что свои лекции, продуманные с типичным для него вниманием к мельчайшим деталям, он читал в довольно-таки пустых аудиториях. Из-за критического склада ума Борткевича боялись, но не любили. Те коллеги, которые должны были бы предложить Министерству образования его кандидатуру, едва ли были способны понять тот вклад, который он внес в науку. Борткевича, казалось, это не расстраивало, он держался отчужденно, со сдержанным достоинством, наслаждаясь тем уважением, с которым к нему относились все окружающие, и тихой жизнью ученого, которую неожиданная смерть оборвала в самом расцвете интеллектуальных сил. Полную, насколько мне известно, библиографию Борткевича, к которой читатель может обратиться, составил профессор Оскар Андерсон[245].