Десять встреч с мужеством

Вот почему встречи с мужеством не бывают случайными. Лишь тот человек, у которого благородное сердце, кто упорен и кто готов отказаться от маленького во имя высшей цели, принесет нам такую встречу.

И такими встречами заполнена жизнь.

1966

Юрий Журавлев —

ученый, математик,

лауреат Ленинской премии.

БЕССОННИЦА ВЕКА В. Милютенко

Юра молча курит в вестибюле огромного «Хилтон-отеля». Это привычка — на миг отключиться от всего окружающего, собраться с мыслями. Остается пять минут до окончания перерыва, до его первого выступления перед крупнейшими математиками мира. Он знал пх только по литературе, теперь увидел здесь, в Нью-Йорке, на Всемирном конгрессе кибернетиков.

Тема доклада «О логике систем…» сформулирована четко и кратко.

Какое-то непонятное смешение чувств: я гордость за то, что на этом форуме талантов ты представляешь советскую пауку, сибирских ученых, и ответственность за каждое слово на этих 20 страницах, которые надо прочесть по-английски, и злость (американские власти ограничили пребывание наших математиков в Нью-Йорке одним кварталом, где из всех достопримечательностей есть только оружейный магазин).

Итак, бой! Схватка идей, состязание двух школ, поединок умов. Юрий Журавлев защищает честь советской науки!

…Если бы математической зависимостью, такой же простой, как а = b + с + d, выразить формулу таланта Юрия Журавлева, то она выглядела бы так:

Талант (а) = глубина знаний (b) + упорство в труде (с) + поэтическая окрыленность (d).

b) Знание — это напутствие, мысль — первая необходимость, истина — хлеб насущный.

Юрий считает, что чистая случайность сделала его математиком. В школе мечтал стать литератором или историком. И только добрая математичка убедила его сдать документы на математический факультет МГУ. Это были годы, когда американцы Клод Шепоп и Норберт Винер тревожили ученые умы представлениями о новой, почти никому не известной науке — кибернетике.

Юриным кумиром с первого студенческого дня стал профессор Алексей Андреевич Ляпунов. Когда этот добродушный, с черной как смоль бородой человек, в прошлом артиллерийский офицер, брал в руки мол и начинал быстро писать формулы, аудитория словно присутствовала на его поединке с самим собой. Каждого поражали неотразимая логика его мышления, острота видения п глубина суждения.

Студенты часто бывали у Ляпунова дома. В его кабинете висела доска — обязательный и необходимый для математика предмет, — здесь решали задачи. А во время перекуров говорили, говорили, говорили… Профессор острил по-французски, цитировал на немецком Гегеля, читал удивленным студентам в подлиннике Байрона и всегда был в курсе всех литературных новинок. Каждый такой разговор он заканчивал любимой фразой: «Все это, конечно, хорошо, по беритесь-ка вы за математику».

Ляпунов умел высечь из человека искру, заставить его засесть за книги, проверить свое терпение, свою нолю над решением сложной задачи.

Юрию Журавлеву Ляпунов посоветовал подумать над некоторыми вопросами программирования. Уже первые курсовые работы студента выделялись оригинальностью подхода, смелостью постановки вопроса. Журавлеву предстояло найти закономерность решения на электронно-вычислительной машине сложных логических задач. Или, как говорят математики, алгоритм.

Поиск оказался затяжным. Один за другим летели семестры… А ответа не было. Не давала покоя мысль: возможно ли упростить не программирование, а само решение задачи?

— Попробуйте использовать теорию множеств, — посоветовал ему преподаватель Сергей Всеволодович Яблонский — глава университетской группы кибернетиков.

Он тоже не раз задумывался над проблемой, которая появилась в науке полвека назад и получила название «минимизация». Суть ее, на первый взгляд, проста. Схема любой вычислительной машины выражается формулой, в которой закодирована вся ее жизнь. Чем короче и проще формула, тем компактнее и дешевле должна быть машина.

Именно эта малоизученная тема и стала магистральной в научном творчестве Журавлева.

Пока исходные формулы электронно-вычислительных машин достаточно громоздки. Для скорости счета в миллиард операций в секунду машина будет иметь приемлемые размеры лишь тогда, когда в одном кубическом сантиметре объема уместится 10 миллиардов элементов. Вдумайтесь в эту цифру — 10 миллиардов элементов. Пока такая фантастическая компактность есть лишь у нервной клетки — нейрона. Но завтра…