Десятая невеста

   - Почему вы любите бывать один, ваше величество? – спросила я.

   Ворон повел плечом.

   - Пустой болтовни не люблю.

   - Вот как? И что же вы любите?

   Покосился на меня.

   - Красотой любоваться.

   От его взгляда меня бросило в краску.

   - На тебя, например, приятно смотреть, – продолжал Ворон. – И любопытно.

   - Это почему?

   Он потрогал мою кудряшку, бросил. Ухватил за подбородок, повернул к себе и давай разглядывать мое лицо, будто это какая-то вещь. Ночная ваза, например. Эпохи династии Кинь. Покрутил мне голову туда-сюда, окинул взглядом платье.

   – Интересно, что там, под всей этой краской и одежками?

   Улыбнулся, а я осторожненько, будто невзначай, высвободилась и прочирикала:

   - Женщине полагается услаждать взор мужчины, разве не так? Я прилагаю к этому все усилия, ваше величество.

   - И тебе это прекрасно удается, – в тон мне отвечал он. – Однако что же ты сама здесь делаешь в одиночестве?

   Трудно все время врать, и у меня само вырвалось:

   - Плохо спала.

   - И почему же?

   - О вас думала, ваше величество, - брякнула я. – Всю ночь глаз не сомкнула.

   Он обнял руками колени, голову на них положил и давай на меня смотреть.

   - Правда?

   Я чувствовала, что он играет со мной, как кошка с мышью, но как выпутаться, не знала.

   - Ну разумеется.

   - Разве тебе не полагается очаровывать всех императоров? Так, на всякий случай. Как делают другие девушки, – и Текки кивнул в сторону садов.

   - Так я и очаровываю… императора… прямо сейчас, – обливаясь холодным потом, пробормотала я.

   - То есть ты думаешь, я император, – уточнил он.

   Я кивнула. А что ещё делать-то?

   - И ты думала обо мне всю ночь, так?

   Я опять кивнула. Увязла по самое не могу. И как выбираться – вообще без понятия.

   Он выпрямился, положил мне руку на плечо и говорит вкрадчиво:

   - Значит, я тебе понравился.

   Ох… Сказать «нет»? После того, что я тут наплела? После того, как вчера ему в глаза заглядывала и, простите, грудью полуголой перед ним крутила? Я опять кивнула. А сама озираюсь вокруг – и бежать ведь некуда.

    Текки тем временем ближе пододвигается. Я – от него. Бормочу:

   - Вы что это, ваше величество?

   Он – ко мне. Взял за талию, другой рукой ухватил за подбородок и повернул к себе. Смотрит в лицо:

   - Ты же не собиралась просто подразнить меня, правда?

   Так сказал, что у меня сердце в пятки ушло. Все его добродушие вмиг пропало. Не улыбается, ласковым не прикидывается. И до того мне отчего-то вдруг стало страшно. Я поняла: он не из тех, с кем можно шутки шутить. Леший его возьми, а вдруг он и впрямь император? А Замочек кто же тогда? Я сглотнула.

   - И не думала, ваше величество.

   - То есть, – говорит, – если я тебя сейчас поцелую, ты не станешь возражать?

   А ведь он взаправду, подумала я, таращась на него как зачарованный кролик. Он покрепче меня ухватил, прижал поплотнее, но не спешил: оглядел сверху донизу, в вырез беззастенчиво потаращился (я прямо краснеть начала), еще раз с ног до головы взглядом окинул, по лицу пальцами провел, прядку за ухо закинул, наклонился… И впрямь поцелует же сейчас, гад.

   - Нет! – воскликнула я, вскакивая на ноги.

   Крыша-то покатая! Зашатавшись, я не удержалась и поехала вниз. Он только и успел меня за юбку ухватить. Та затрещала, он гогочет, зараза, и орет кому-то:

   - Держи ее!

   Я с воплем полетела вниз и спелой грушей упала прямо в руки Замочку.

   - Прекрасно, - поставив меня на землю с таким видом, будто девки на него каждый день с неба падают, сказал он. - Тебя-то я и ищу. Пошли.

   Шикнул на невест, чтоб отстали, схватил меня за руку и поволок за собой. Потащил за собой через сады, переходы и выходы, будто козу на веревочке. Вроде не бежал, но шел таким широким шагом и так быстро, что у меня закололо в боку. Я запыхалась и начала задыхаться.

   - Погодите!

   Он – как не слышит. Ведет и ведет. Направо, налево, через мостик, между домами…

   - Постойте!

   Мы остановились в узком тупичке, куда сквозь вьющиеся растения едва проникал солнечный свет. Обливаясь потом, я схватилась за бока, силясь вдохнуть как следует, но корсет стальной хваткой давил на живот, на ребра. Тошнота подступила к горлу, в глазах стало темнеть. Я уперлась рукой в стену и принялась шарить рукой за спиной, чувствуя, как неумолимо приближается обморок. Замочек все это время крутился возле меня, встревоженно спрашивая, что со мной такое.

   - Корсет, – прохрипела я.

   - Чего?

   - Там… на спине… завязки… корсет.

   И рукой ему показываю. Сама не могу нащупать, вот-вот грохнусь. Наконец он сообразил, дернул за веревочки и немного распустил шнуровку. Я привалилась к стене, глотая воздух, как спасенный утопленник.

   Кумо помахал передо мной ладошкой и нерешительно похлопал по щекам. Надо мной нависло его обеспокоенное лицо.

   - Ты как?

   Я глубоко подышала. Ох, и немного ослабил, а насколько легче. Снять бы этот дурацкий корсет да зашвырнуть подальше. Одна докука.

   - Лучше. Благодарю.

   Я вздохнула ещё пару раз, приходя в себя, и выпрямилась. Оправила платье.

   - Прошу прощения. Слушаю вас, ваше величество.

   Он непонимающе смотрел на меня.

   - Вы что-то сказать мне хотели, – напомнила я.

   - А! Да. Ты в самом деле здорова? Все хорошо? - уточнил Кумо.

   - Угу.

   Он помолчал, собираясь с мыслями.