Десятая планета(изд.1945)

Только отсвет фонаря, что горит около церкви, падал сюда. Вот так… Иеремия потушил люстру. Спальня теперь освещалась только ночником у кровати и полоской света снаружи. – Мне казалось, что спал я больше часа вот на этой постели лицом к окну. Проснулся я внезапно от странного булькающего звука, как будто маленькое животное лакало что-то. Открыв глаза, я увидел силуэт маленькой собачки, пробежавшей по подоконнику. Мне показалось, что она задела стакан, и ложечка в нем звякнула. Этот звук я отлично запомнил. Покa я соображал, каким образом собачонка могла взобраться по ветвям бука к окну, животное повернуло голову в мою сторону, жалобно мяукнуло…

– Вы хотите сказать: залаяло,-поправил доктор.

– Нет, Флит, нет! Самое странное в этом сне было то, что собачонка именно замяукала, как кошка, и скрылась.

– Что же дальше? – спросил Флит.

– .Сердце у меня неприятно билось. Меня почему-то взволновал этот сон. Я подошел к окну -.все было тихо. Правда, ветка бука слегка колыхалась.

– Что же вы сделали потом?

– Потом? Как я уже сказал, я был несколько взволнован и жадно выпил стакан воды.

– Который стоял на подоконнике?

– Да. А что?

– Ничего. Простите, я перебил вас, – проговорил доктор Флит.-Какой вкус был у воды?

– Самый обыкновенный. Я не пью сырой. Миссис Хьюз настаивает на кипяченой. Потом я запер окно, опустил штору и заснул.

– Все? – глухо спросил доктор Флит.

За дверью послышались женские голова. Иеремия испуганно зашептал:

– Так и есть. Она!

Глаза доктора выразили недоумение.

– Кто?

Иеремия безнадежно, почти с отчаянием махнул рукой.

– Миссис Хьюз. Наверное, Майкл дал ей телеграмму о моей болезни, и вот она примчалась. Гасите свет, дорогой Флит.

В полутьме Иеремия поспешно укладывался в постель.

В дверь барабанили настойчивые кулаки. Доктор Флмт шарил по спальне, ища свой саквояж, так как забыл, куда его поставил.

– Ну, я укрылся одеялом, – простонал Иеремия, ворочаясь на матраце. Отпирайте дверь и впустите сюда миссис Хьюз. Могу я надеяться, что преображение окончится?

Доктор Флит нашел саквояж.

– Диета, режим и микстура, – ответил он бодро. – Эта медицинская троица со времени Гиппократа еще ни разу не дала осечки, отец настоятель. – Доктор повернул ключ в двери. – Прошу вас, миссив Хьюз.

Экономка преподобного Иеремии ворвалась, не сняв еще с шляпки дорожного вуаля.

– Что-нибудь серьезное? Почему вы заперлись?

– Преподобный Иеремия устал от служения человечеству, – произнес в ответ доктор Флит чрезвычайно веско. – Важные нравственно-философские мысли, которыми он занят, требуют, чтобы никто не смел его беспокоить. Да, даже вы, миссис Хьюз. Пойдемте в кабинет. Я напишу рецепты. Исполняйте мои предписания. И храните молчание. Преподобный отец знает молитвы наизусть и будет произносить их в своем сердце. В посещениях посторонних нет нужды.

– Как вы добры, доктор! -пролепетала миссис Хьюз.

Медленно возвращался доктор Флит домой, задумчивый и уставший. Впервые в его практике встретились такие случаи. Бывают люди курносые и с длинными носами, с квадратными и округлыми подбородками, с низкими и высокими лбами, и это никого не беспокоит. Но если бы у курносого внезапно удлинился нос или подбородок у человека вдруг изменил бы свои очертания? Только внезапное нарушение привычного вызывает беспокойство. Разве с течением времени не изменяются черты человеческих лиц? Разве в старикашке Орфи можно сейчас узнать того молодого дрогиста, который тридцать лет назад пришел знакомиться к Флиту? Да разве кго узнал бы сейчас и молодого студента Флита в докторе Флите, жирном, обрюзгшем, с малиновым носом, расцвеченным синеватыми жилками? А ведь это один и тот же Гораций Флит.

"Значит,- заключил доктор Флит,- неожиданность – это лишь функция времени".

IV

Эти события развернулись в Эшуорфе в тот день, когда я блуждал по Длинному Хоботу.

А теперь я стоял перед птицеловом.

– Вандок?-спросил я, и кулаки мои разжались.

Это было необычайно. Этому верилось с трудом. Но птицелов напомнил мне такие подробности наших встреч в парке "змеиного профессора" и на суде в Рангуне, что сомнениям не оставалось места. -Да, это был Вандок! Он стал меньше ростом, но, приглядевшись и прислушавшись, можно было, пожалуй, найти отдаленное сходство с тем парнем, который проиграл мне доллар в Белл-Харборе при первом знакомстве.

– Вы страшно изменились, Ванйок, – промолвил я, выслушав птицелова, – но не перестали быть негодяем. Мало того, что вы промышляли воровством, вы еще и убили доктора Рольса…

– Перестаньте, Пиигль, – серьезно отозвался Вандок.

– Молчите! Из-за вас я чуть не попал на электрический стул. А теперь вы тут, похититель амей, бандит Карнеро?..

– Больше спокойствия, Пингль, – прервал меня Вандок. – Я не Карнеро и не убивал Рольса. Ваши вопросы и сомнения вполне законны. Мне самому хочется кое-что выяснить в делах, которые так изменили нас с вами. Поэтому не станем вешать носы на квинту и приободримся. Сядем, старый дружище, и обсудим положение.

Мы уселись на скамью около чьей-то могилы, и Вандок начал рассказ.