Десятая заповедь

Тут Макару припомнились слова Николая о низком его звании. Вот уж действительно несправедливость! В сорок три года он всего лишь старший лейтенант. Ну, если не полковником, то хотя бы майором уже давно пора быть. Зажимают, сволочи! Им что? Только бы своим любимцам звездочки на погоны сыпать. А тут, как ни старайся, сколько ребер клиентам ни считай, а за последние двенадцать лет никак обкапитаниться не удается. Не то, чтобы обмайориться. Только и того, что обматериться, можно. Притом — сколько угодно. Хоть каждый день, хоть ежечасно…

И кто его, этого бизнесмена долбаного, за язык тянул? На целую неделю настроение испортил! Рапорт написать, что ли? С требованием о присвоении очередного звания…

Но, нет! Рапорт еще несколько дней подождать может. Подождет, пока он сам, Макар Калитченко, этого зарвавшегося бизнесмена в тюрягу таки засадит. Лет так на адцать…

Калитченко никогда особенно не озабочивался тем, чтобы разрабатывать хитроумные планы и расставлять ловушки, в которые обязательно должны попадаться преступники. Ему даже в голову не приходило то, что нужно тщательно искать и находить факты, которыми можно было бы неопровержимо доказать чью-то причастность к противоправным действиям. Ему-то это зачем? Он свой личный план всегда выполняет. И без особенных усилий. Ведь он не следователь. Он — оперативник. Его дело — задержать преступника и привести его в отделение. Составить акт, что ему меньше всего нравилось, уж очень хлопотное это дело, и передать дело следователю. А там — хоть трава не расти! Он свое дело сделал.

За годы работы в милиции Макар так раздался вширь, что форму ему на заказ шить приходилось. Даже тут государство на него куда больше тратилось. Ведь материи на такие габариты немало надо…

Но что-то в последнее время жировые складки у него не только на пузе появились. Некоторые из коллег считали, что у него даже мозги жирком обрастать стали. Насмехаются, конечно, убогие. Ведь сами жить не умеют…

Как-то уж так получалось, что все свои задержания Макар производил только в летние месяцы. Когда же холодало, он, как медведь, впадал в зимнюю спячку. Имеется в виду то, что в холодное время года нарушителями он не занимался вовсе. Тупо отсиживался на рабочем месте по восемь часов в день, и не более того. Но его это вовсе не волновало. В душе он даже гордился тем. Говорил, что зимой он активно готовится к летним задержаниям. Ведь летом нарушений куда больше. Есть где развернуться.

Как он выполнял свою работу? А очень просто! Тут и ума большого не надо было. Достаточно было вечером выехать на скошенное поле и перехватить двух-трех бабок с мешками собранной по стебельку соломы. Вот и имеешь два-три задержания. Протоколы нацарапаешь, бабки по паре гривен штрафа в казну внесут, и служба твоя на державу оправдана полностью.

Было у Макара и несколько алкашей, которых он принуждал на себя работать. За то, что не задерживает их и не направляет в медвытрезвитель, требовал информацию. Позвонит ему кто-то из наводчиков, что соседу Ивану машину песка привезли, а Макар уже тут, как тут. «А покажите мне, люди добрые, документики на выписку песка, а еще и квитанцию на оплату услуг автотранспорта». Если такие документы имелись, он спокойно козырял и убирался восвояси. Но ежели их не было… Вот тогда уж Макар сизым соколом налетал на нарушителя, тащил такого хозяина в отделение, составлял на него соответственный акт и передавал дело следователю. А сам умывал руки. Потому что дело свое сделал добросовестно. Пусть и другие постараются…

Бывая дежурным по отделению, Макар молил Бога, чтобы во время его дежурства в городке ничего противозаконного не случилось и чтобы ему не пришлось производить следственные действия, о которых он не имел ни малейшего понятия. Или, не приведи Господи, вооруженного преступника ловить. Ему однажды приснилось, что он в перестрелку с бандитами попал, то весь день после того сна никак икоту унять не мог. Вынужден был даже в больнице целую неделю отлежаться. А что уж седых волос в густой шевелюре добавилось, то их и не сосчитать…

На своих дежурствах, особенно если они выпадали на выходные дни, а начальства поблизости не было, он только то и делал, что задержанных, если таковые имелись, по одному в кабинет к себе вызывал и профилактическую работу среди них проводил. Тут он себя чуть ли не царем чувствовал. Кому в зубы даст, кому ребра посчитает, а кому и носком сапога по печенке заедет. Одним словом, служба — не бей лежачего! Хотя, приходилось и бить…

Макар и сам не знал, почему это он так за Николая Погорельца ухватился. Сказал бы, как всегда, следователю о своих подозрениях, и умыл бы руки. Но, нет! Понесла его нечистая сила самому преступника поймать! Может, потому что воскресение было? Его день. Царский! Лучше бы это все в пятницу случилось…