Десятая жертва

— А потом я решил, что этот малый слишком боек для такого старика, как я, — Кариновский развел руками, словно извиняясь, — вот я его слегка и успокоил, с помощью простейшего приема сломав ему шею.

Я кивнул. Я готов был ему аплодировать, но воздержался, поборов свою извечную склонность к красивым жестам.

— Однако у вас тоже как будто были неприятности? — спросил Кариновский, глядя на искромсанный левый бок моего пиджака.

— Пустяки, — уверенно заявил я. — Царапина. Я имел несчастье повстречаться с человеком в ботинках с исключительно острыми носами.

— В Венеции и не такое можно встретить, — заметил Кариновский, неторопливо усаживаясь и принимая величественную позу. Тоже, значит, имеет склонность к красивым жестам, подумал я. Но в данном случае подобные величавые манеры были излишни, ибо успех данной мизансцены зависел от того, насколько убедительно я сыграю роль перепуганного простака, обычного партнера любого комика.

Черт возьми! Да не стану я такое изображать! Я достал сигареты и предложил Кариновскому, закурив и сам.

Некоторое время мы молча курили, выпуская клубы синего дыма. Потом в саду послышались шаги, но Кариновский как ни в чем не бывало налил мне еще бокал вина, и я решил все-таки сыграть роль простака.

— Ну, хорошо, — сказал я. — А теперь что вы предлагаете делать?

— Я предлагаю вам начинать спасать меня.

— И как, по-вашему, мне это сделать?

Кариновский стряхнул пепел с сигареты.

— Зная ваши неограниченные возможности, друг мой, ваши разносторонние таланты и богатый опыт, я не сомневаюсь: вы, несомненно, найдете выход из создавшегося положения. Если, конечно, не пожелаете следовать несколько сомнительному, на мой взгляд, плану Гуэски.

— Сомнительному?

— Возможно, я несколько несправедлив, — согласился Кариновский. — На самом деле план Гуэски совершенно гениален. Может быть, даже слишком. Вы меня понимаете?

— Нет. Я даже не знаю, в чем, собственно, этот план заключается.

— О, это весьма забавно! Его план основан, естественно, на использовании ваших разнообразных талантов.

Я внутренне содрогнулся, по спине поползли мурашки. Что этот Гуэски там навыдумывал? И какое отношение его план имеет к талантам агента Икс? Я попытался припомнить, какие мне приписываются подвиги и свершения, но ничего так и не вспомнил. И решил, что настало время прояснить ситуацию.

— Кариновский, — сказал я, — что касается моих талантов…

— Да-да? — переспросил он радостно.

— Боюсь, слишком многое преувеличено при пересказе…

— Ерунда, быть такого не может! — сказал он.

— Нет, так и есть. Сказать по правде, я вообще не слишком богат талантами.

Кариновский рассмеялся.

— Все ясно! Вам свойственны внезапные приступы скромности, — сказал он. — Хроническая болезнь англосаксов, а также — особенность их менталитета. Теперь еще скажите, что вы вообще никакой не секретный агент!

Я сумел изобразить болезненную улыбку и неуверенно промямлил:

— Ну, это уж чересчур, пожалуй…

— Вот именно! — воскликнул Кариновский. — Ладно, перестаньте, друг мой! Хватит благородных жестов. Между нами это совершенно лишнее.

— Вы правы, — сказал я. Видимо, я выбрал неподходящий момент для выяснения истинного статуса агента Икс. — Но помните: я… ну, может быть, несколько… утратил хватку… заржавел, что ли…

— Ладно, согласен. Еще вина?

— Нет, благодарю. Пора перейти к делу. Дом, по всей вероятности, уже окружен.

— В плане Гуэски предусмотрена такая вероятность.

— А в нем не предусмотрено, что мы выйдем отсюда, переодевшись разносчиками овощей?

— Ну зачем же так грубо!

— А какой же способ предполагается для нас?

— Давайте рассмотрим эту проблему в комплексе, — сказал Кариновский с беспечностью, вызвавшей у меня приступ бессильной ярости. — Как вы относитесь к полету над крышами?

— Форстер, по-моему, вполне к этому готов.

— Я тоже так думаю. Тогда, может, по воде? Как вы считаете, можем мы бежать на лодке?

Я покачал головой.

— Уж это-то Форстер предусмотрел наверняка. Каналы Венеции — это первое, что приходит на ум.

— Хорошо, — спокойно продолжал Кариновский. — Итак, будем считать, что очевидные пути побега блокированы. Следовательно, пользуясь логикой Гуэски, мы должны рассмотреть те, что лежат не на поверхности. Иными словами, искать то, что на первый взгляд представляется абсолютно иррациональным и неразумным. И чего Форстер никак не ожидает. Более того, ему это и в голову приходить не должно. Мы…

Полет фантазии и красноречия Кариновского был прерван звоном разбившегося оконного стекла где-то наверху. На мгновенье стало тихо, затем мы услышали, как что-то с грохотом упало на пол.

— Тактика коммандос! — презрительно заметил Кариновский и преспокойно закурил еще одну сигарету. Мне жутко хотелось затолкать ее прямо в его болтливую актерскую глотку.

Было слышно, как наверху в темноте кто-то пробирается на ощупь, возможно даже несколько человек. Затем в саду загремела железная калитка: кто-то пытался ее открыть. Что-то взвизгнуло, точно электродрель, и калитка заскрипела, открываясь.