Десятая жертва

Итак, Охота закончена, он победил, жертва мертва, он… И вдруг одна из восковых фигур в дальнем конце зала ожила. Это была Кэролайн. На ней был странный металлический бюстгальтер, похожий на тот, что носила Вильма, легендарная жена Бака Роджерса, с той лишь разницей, что у Кэролайн эта часть гардероба оказалась более практичной. Не успел пораженный Охотник опомниться, как из каждой чашечки одновременно вылетело по пуле. Китаец еще успел пробормотать: «Так-так… Теперь, кажется, все…» — и рухнул на пол, бездыханный, словно вчерашняя скумбрия в рыбной лавке.

Свидетелями происшедшего оказались несколько посетителей. Один из них заметил:

— По-моему, это вульгарное убийство.

— Ничуть, — ответил тот, к кому обратились. — Я считаю, что это классическое убийство, — уж простите мне этот архаизм.

— Ловкая работа, но неизящная, — настаивал первый. — Впрочем, можно назвать ее fin de siecle,[3] а?

— Конечно, — отозвался второй, — если имеешь вкус к дешевым аналогиям.

Первый наблюдатель хмыкнул, отвернулся и принялся разглядывать ретроспективную выставку изделий НАСА.

Кэролайн подняла соболью пелерину (в которой несколько женщин из числа зрителей узнали, впрочем, мех ондатры), по очереди дунула в стволы однозарядных пистолетов, скрытых в бюстгальтере, привела в порядок одежду, накинула пелерину на плечи и сошла с подставки.

Большинство посетителей не обратили внимания на происшедшее; это были главным образом подлинные ценители искусства, не любившие, когда процесс эстетического созерцания нарушался мелкими досадными инцидентами.

Прибывший полицейский не спеша подошел к Кэролайн и спросил:

— Охотник или Жертва?

— Жертва, — ответила она и подала ему свою карточку.

Полицейский кивнул, наклонился над трупом китайца, достал его бумажник, извлек оттуда карточку и перечеркнул ее крест-накрест. На карточке Кэролайн полицейский сделал звездообразную просечку под рядом таких же и вернул ее.

— Участвовали в девяти Охотах, верно, мисс? — произнес он почтительно.

— Совершенно верно, — сдержанно ответила Кэролайн.

— Ну что ж, у вас это здорово получается, да и сегодня вы убили его аккуратно и со знанием дела, — одобрил полицейский, — без лишней жестокости, как некоторые. Лично я люблю наблюдать, как работают настоящие профессионалы: убивают ли они, готовят ли пищу, чинят обувь или еще что-нибудь… А что делать с призовыми деньгами?

— Пусть министерство перечислит их на мой счет, — бросила Кэролайн.

— Я сообщу им, — пообещал полицейский. — Вы успешно провели девять Охот! Осталась всего одна, а?

Кэролайн кивнула. Вокруг нее постепенно собралась целая толпа, оттеснившая полицейского. Это были одни женщины: женщины-Охотники встречались довольно редко, а потому привлекали внимание.

Послышались возгласы одобрения, и Кэролайн, вежливо улыбаясь, выслушивала их в течение нескольких минут. Наконец она почувствовала усталость — нормальному человеку трудно привыкнуть к эмоциональному напряжению Охоты.

— Очень вам благодарна, — сказала она, — но сейчас мне нужно отдохнуть. Господин полицейский, вас не затруднит прислать мне галстук Охотника? Я сохраню его как сувенир.

— Слушаюсь и повинуюсь, — ответил полицейский.

Он помог Кэролайн пробраться сквозь восторженную толпу и проводил до ближайшего такси.

Пять минут спустя в зал вошел невысокий бородатый мужчина в вельветовом костюме и лакированных туфлях. Он посмотрел по сторонам, удивляясь пустоте залов: почему говорили, что на эту выставку трудно достать билеты? Ну да ладно. Мужчина начал осматривать экспонаты.

Разглядывая картины и скульптуры, он многозначительно кивал, якобы со знанием дела. Подойдя к трупу китайца, распростертому посреди зала в луже крови, мужчина остановился. Он долго и задумчиво смотрел на труп, потом заглянул в каталог, обнаружил, что там его нет, и пришел к заключению, что экспонат прибыл слишком поздно, а потому не попал в список. Он еще раз внимательно посмотрел, углубившись в размышления, и наконец высказал вслух свою точку зрения:

— Ничего, кроме структурных достоинств… Производит определенное впечатление, пожалуй, хотя излишне бьет на сентиментальность.

И проследовал в следующий зал.

Глава 2

Что может быть приятнее июньского дня? Мы можем ответить на этот вопрос. Намного приятнее середина октября в Риме, когда Венера входит в дом Марса, и туристы, подобно леммингам, завершили свою ежегодную миграцию, и большинство из них отправилось домой, в свои холодные туманные страны, где родились.

Впрочем, некоторые из этих искателей солнечного света и тепла остаются. Они приводят свои жалкие оправдания: спектакль, вечеринка, концерт, который не хотелось пропустить, свидание. Однако настоящая причина иная: у Рима есть особая атмосфера, наивная и несравнимая. В Риме можно стать главным действующим лицом в драме своей собственной жизни. Это, разумеется, не более чем иллюзия, однако северные города не могут похвастаться и этим.